Илья Малашенков (И.М.): А можно еще поподробнее о Закрытом предприятии и Головине конкретно? Потому что это одна их самых интересных групп того периода, которую не помнит практически никто, к сожалению.

Евгений Скуковский (Е.С.): В 87-ом или 88-ом в Чекалде был очень большой фестиваль, туда понаехала куча народу, тот же Нюанс, например (у них ещё была такая шикарная песня «Семён»). Очень много было разных коллективов, включая ГО, куча разных новосибирских групп. Я тогда не знал про Закрытое предприятие вообще ничего, ни сном ни духом, и когда они вышли на сцену, то просто сразили меня. Они выглядели совершенно иначе, такие стильные чувачки с очень интересной музыкой, до них игрался какой-то «рок, рок, рок», а тут имело место совсем другое звучание. Аркашины клавишные, бас и очень чёткая гитара и вокал Баркова - это здорово было, произвели сильное впечатление.
И мы как-то очень быстро познакомились, а потом начали плотно сотрудничать, сначала Промышленная архитектура, затем я с ними поиграл в одном альбоме, уже после смерти Баркова. У них менялся стиль и звучание после Андрея, был акцент на гитару, потом стало больше клавиш, ушёл полностью бас, стал клавишным, басовые партии Жуковский играл, появился Серёга Эксузьян, который делал по-своему интересные аранжировки.
Аркаша Головин изначально был человеком, без которого не обойтись. Он сидел в ДК, был там музыкальным руководителем всего, у него были свои комнаты, своё оборудование, то, которое он покупал для ДК, поэтому репетиционная точка была одной из лучших в городе. Человек с музыкальным образованием, он закончил музыкальное училище, дирижерско-хоровое отделение, достаточно много сделал для всех. Мы с Аркашей дружили, да и сейчас периодически переписываемся. У него студия в Новосибирске, он много занимается музыкой, с детьми, в основном, но и что-то для себя делает, ремиксует. Вот сейчас они с Андрюхой «Пятаком» Соловьевым пересвели один альбом старый, ну так, ничего звучание появилось, там даже звуки поменялись, потому что есть такая возможность, если сохранились данные DATA-вские. Кучу интервью сейчас сняли, пытаются сделать фильм о Закрытом предприятии.
Группа, на мой взгляд, действительно сильно недооцененная. Некий аналог появился спустя некоторое время - группа, где Жуков (имеется в виду Роман Рябцев - прим. ред) пел, Технология. Тоже ребята молодцы, они понимали, что делали, но, видимо, там было жесткое продюссирование, как мне кажется. Но у Закрытого предприятия было интереснее во всех смыслах, и первый вариант группы, с Барковым, и вариант, когда Аркаша сам пел. Они тоже долго думали, как быть с вокалистом, наконец, Аркаша решился, написав песню «25 лет» («Двадцать пять лет – время стареть, двадцать пять лет – странная смерть…»), которую исполнил мне под гитару, совсем свежую. И так получилось, что как раз тогда погиб Димка Селиванов, в свои 25 лет, такое вот совпадение...
И дальше, скажем так, в Закрытом предприятии версия 2.0 песни писал в основном Аркаша, а аранжировки делал Сергей Эксузьян. Я же при записи альбома выполнял чисто технические функции, нажимал нужные клавиши в нужное время. Но мне всё равно было интересно, это был совсем иной опыт. У меня после этого даже появилась мысль стать сессионником, но не сложилось.

И.М.: Если даже музыканты худо бедно на слуху, то ряд людей, которые внесли огромнейший, выражаясь высокопарно, вклад в новосибирский движ, музыкантами не являясь, остаются совсем за кадром. Можно ещё немного о Зайчике, Пятаке, - что они сделали для того, чтобы сложился феномен новосибирской музыки конца 80-х - начала 90-х?

Е.С.: Лёша Зайчик был по сути менеджером, достаточно успешным, он начинал с того, что организовывал квартирники различных музыкантов, начиная с Цоя и БГ у себя дома, потом стал заниматься местными группами, помогать им. Но это занятие не доросло у него до какого-то профессионального уровня. Я вот как музыкант потерялся, а Лёха потерялся как менеджер в своё время. Он потом занимался разными вещами, продавал пластинки, например. Зайчик очень хорошо разбирается в музыке, у него огромный музыкальный бэкграунд и плюс к этому он постоянно слушает разную новую музыку, отслеживает что происходит. Лёха - такой как бы архивариус, сейчас он, насколько я знаю, этим профессионально занимается в Новосибирске. Почему не срослось с менеджментом? Это у него лучше самого спросить, почему он бросил этим заниматься. Получалось, были связи, это же он пробил «СыРок», он пробил Мирный для той же Промышленной архитектуры, он прекрасно знал практически всех музыкантов и группы.
Пятак - это такая яркая личность, человек, без которого много бы не случилось. Он звукорежиссер, сейчас студийными записями занимается, но и как концертный звукач тоже очень хорош. Плюс к этому свой парень, на которого всегда можно положиться. Когда ты выходишь на сцену как музыкант очень важно, чтобы звук в зале был хороший, это даже важнее того, как ты играешь в данный момент. Потому что ты слышишь, как звучат, допустим, твои предыдущие товарищи и думаешь: «Блядь, если у меня будет вот такой же говенный звук, лучше вообще на сцену не выходить!». Ну а как иначе? А Пятак слышал и мог сделать более менее приличный звук даже в плохих условиях, Закрытое предприятие всегда звучало прекрасно. Он был их звукачём долгое время, пока тоже не уехал в Москву.
Пятак - это такой дядька, с которым всегда весело и хорошо, который тоже собирает музыку. Правда, в другом формате, он собирает видео, я не знаю, сколько у него их в коллекции. Он живёт в Щёлково, и я к нему езжу как минимум раз в год на пару дней, так чтобы приехать и никуда не спешить. Так у него эти жёсткие диски как книги на полках стоят, концерты в изумительном качестве, всё, что выходит на видео, у него есть. Это наслаждение, когда приезжаешь в гости и можешь выбрать всё, что душа пожелает. У него огромный телевизор, который работает как экран, телевидение он не смотрит, как и я, уже много лет.

И.М.: Он ведь и с ПУТТИ работал какое-то время?

Е.С.: Он много с кем работал, подзвучивал. С ПУТТИ, конечно, да, он и ездил с ними, да, с кем он только не ездил на гастроли как звукач пока жил в Новосибирске. Андрей очень много этим занимался, это был и его хлеб, и то, что он любит и умеет делать. Тут он тоже звуком занимается, был звукачем в прокатной конторе долго, сейчас приглашённым сессионным звукооператором работает, насколько я знаю.
Из новосибирских людей ещё невозможно не упомянуть Диму Радкевича и «Коку» Колю Каткова. Они, кстати, и на Селиванова оказывали очень сильное влияние, уважительное. Дима Радкевич - очень интересный поэт и музыкант, они много времени проводили вместе. Кока - это, можно сказать, такой гуру новосибирской музыки и человек, с которым всегда приятно общаться. Когда он приходил на репетиции, то это было событие: вот сейчас Кока послушает, скажет чего-нибудь и всем станет хорошо! Он был для нас уже взрослый такой дядечка, в авторитете. Я говорил про Димку Селиванова, что он казался взрослым, так вот они с Кокой выглядели как ровесники, хотя у них разница в 10 лет, а мы были такие пацаны-щеглы. Удивительное свойство было у Димы, он и сейчас для меня как был старшим товарищем, так и остался.

И.М.: Слушай, раз всё равно периодически всплывает «Студия-8», расскажи, до какой степени она объединила группы, причем совершенно разных направлений?

Е.С.: Это была заслуга Бугаёва Серёжи, конечно же, он это всё придумал. Почему «8»? Потому что изначально в неё вошли восемь групп: Комитет по спасению погибших альпинистов Гнедкова, Город, Закрытое предприятие, ПУТТИ, всех не вспомню. Потом они начали подбирать другие группы, ту же Промышленную архитектуру, и так понемногу хотели собрать всех, просто не успели.
Большим плюсом стало помещение, студия звукозаписи, лучшая по тем временам за Уралом: с настоящими восьмидорожечными магнитофонами, пультом, двумя барабанными комнатами, с вокальными кабинами. Всё было чётко, туда можно было приходить, репетировать, записываться. Когда погиб Игорь Иванович, первый барабанщик Архитектуры, мы там сделали альбом его памяти. Пришла куча музыкантов и мы сейшеном, однодневно записали диск. Никто никого не выгонял. Конечно, там было какое-то расписание, какие-то плановые вещи происходили, но тем не менее «Студия-8» стала попыткой очень классного подвижничества. Если бы Сергей Бугаёв жил, а не погиб в автокатастрофе, то я думаю это была бы серьёзная помощь для новосибирских команд, потому что давала возможность качественной записи, возможность делать концерты. Тогда уже начинал развиваться именно продюсерски-концертный отдел, благодаря которому прошли плановые выступления в соседних городах, это было прикольно, хотя и не доведено до ума.
Когда Сергей погиб, руководить начал его брат, прекрасный человек, но он, к сожалению, занимался другим по жизни. И сколько мог он тянул это дело, «Студия-8» превратилась в студию звукозаписи, из сообщества музыкантов стала просто арендуемым помещением, мы там уже потом ролики писали рекламные с Эксузьяном. А так студия часто простаивала, потом там Володя «Харрисон» Сечко был главным звукорежиссёром, чего-то они делали. Периодически появлялся Калинов мост, записал пару альбомов, писались разные люди, приходили по часам. В итоге студия тоже прекратила существование. Я даже не знаю, куда рассосалось оборудование. Оно, конечно, устарело, не обновлялось, но всё равно это был крутой аналог.

И.М.: Когда я в первый раз попал в Новосибирск, как раз вот в компанию того же Чиркина, Пятака, Чеха, то по разговорам создалось впечатление о каком-то определенном противопоставлении группировки вокруг НЭТИ и Академгородка. Или это какая-то моя иллюзия?

Е.С.: Это скорее больше условность, на мой взгляд. Конечно, между городом и Академгородком, всегда была некая такая тёрочка. Академгородковские вроде все дети учёных, такие умные, интеллектуалы, а в городе другие, попроще, особенно если говорить о НЭТИ, - это Новосибирский электротехнический институт, куда поступить было не особо сложно. НЭТИ был центром одного музыкального направления, там в основном хард-роковые команды собирались, а в Академгородке доминировали такие панки-интеллектуалы, например, БОМЖ, или Данила Ершов, «Дэн». Он был басистом Пищевых отходов и при этом сыном ректора НГУ. У него было много панковской музыки, а у папика – коттедж в Академгородке. Там, в гараже, Дэн сделал репточку. Тусили у него все понемногу.
Нельзя было назвать это противостоянием, это было нормальное соперничество, с одной стороны, а с другой стороны, все равно все друг с другом дружили. Просто не было такого, что «Ах, ты хард-рокер, на тебе в репу!» Нет, конечно, на каких-то пьянках доходило и до таких вещей, я помню, у Янки дома сидели, бухали и какой-то такой дикий срач начался из-за Ramones , ну это просто… с мордобитием во дворе… Были какие-то юные панки непонятные… Ведь, когда была тусовка, присутствовало много людей, которых ты видел впервые, а потом мог не увидеть никогда. Приезжали из Кемерово, из Томска, отовсюду.
Один раз был концерт у Лукича, а на следующий день я проснулся в Кемерово, оказывается, согласился ехать туда с Димой звукачом. У него звукач не смог, и я не совсем трезвый ему вроде предложил: «А давай я поеду!». А, это было не Кемерово, скорее Барнаул, здоровый такой клубешник. Меня сначала от пульта отодвинули, местный парень крутил, крутил ручки, а потом я ему говорю: «Ладно, иди покури», и когда он ушёл, сделал звук. Помню, я тогда так возгордился: «Вот могу, дескать!». Пропал во мне звукорежиссер концертный, не иначе.

А.С.: Да вот о профессиях… Ты мне как-то в письме написал: «как был, так и остался Женя Скуковский - музыкант, актер, режиссер». Про музыканта мы сегодня весь вечер говорим. Уже интересно услышать про актёра и режиссера. Расскажи, чем сейчас занимаешься, чем занимался в те годы, когда отошёл от музыки?

Е.С.: Сначала я работал в театре «Глобус» города Новосибирска, потом, рассорившись с художественным руководителем и с главным режиссером театра, покинул его. Времена были тяжелые, начало 90-х, попался мне человек, который позвал бизнес делать. Года два я прозанимался бизнесом, безуспешно. Слава Богу, не убили. А потом началась околотеатральная деятельность, я работал, мы делали очень много проектов в Новосибирске, актёрский ночной клуб, телепередачи. Позже я работал на радио, там мы с Сережей Эксузьяном стали плотно сотрудничать на почве создания музыки для рекламных роликов, параллельно начал заниматься режиссурой массовых мероприятий, затем работал в филармонии с вокальным ансамблем Игоря Тюваева «Маркеловы голоса». Мы сделали четыре спектакля хоровых, очень прикольных, на разную музыку, от итальянского барроко до духовных стихов русских. Потом работал с Сибирским русским народным хором как режиссер. Игорь там был худруком и меня позвал, сделали очень мощную программу, в Китае на фестивале в 2007-м «Гран-при» получили. Так из года в год что-то делал, вот, например, занимался продюсерским центром в Новосибирске, делал Дни города, 9-е мая и какие-то ещё городские, масштабные мероприятия. А потом это всё наскучило, и я уехал из Новосибирска: сначала в Санкт-Петербург, а потом в Москву.

Алексей Слёзов (А.С.): В конце нулевых?

Е.С.: Да, я в Москве без малого почти десять лет. Немного снимаюсь в кино, когда зовут, работаю в театре, делаю какие-то фестивали. Театр для меня сейчас очень важная вещь, честно говоря, я очень много работаю актёром. И я остался неизменен самому себе, потому что я играю в самых, условно говоря, панковских театрах Москвы.

А.С.: А где именно?

Е.С.: Ну есть такой объединение «Трансформатор», дважды обладатель «Золотой Маски» Всеволода Лисовского, которое занимается исключительно экспериментальными спектаклями. Через пять дней в Доме Островского на Тверской будет спектакль «Без режиссера». Мы уже сыграли премьеру 10-го мая, сейчас второй показ будет. У Лисовского много интересных проектов. На днях была показана «ГЭС-2 опера». Это такой разовый проект-инсталляция на специально выделенный бюджет, со специально написанной музыкой, созданием костюмов, декораций восьмиэтажной башни. Лисовский, несмотря на всю его независимость, дважды обладатель «Золотой маски», как не верти. Сейчас у него прошёл прекрасный спектакль «Что ответили птицы Франциску Ассизскому» в орнитарии в Сокольниках. Спектакль построен на том, что ты общаешься с птицами, необязательно разговаривая. Вот это то, что мне нравится.
Есть Театр имени Алехандро Валенсио, такой замечательный. Сумасшедшие ребята. Некоторые слышали о нём благодаря спектаклю «Четыре жирных уёбка», с которого этот театр и начался. Мне они тогда очень сильно понравились. Одно время я их немножко продюссировал, а потом просто влился, играю в спектакле «Война и мир», который недавно вышел. Вот, тоже премьера - спектакль «Блонди», с которым мы ездили недавно на гастроли в Калугу.

А.С.: То есть тебя можно увидеть в качестве актёра на московской театральной сцене?

Е.С.: Да, но на специальной, а не в Театре на Малой Бронной. Меня вы там точно не увидите никогда. А какие-то интересные, андеграундные постановки, которые занимаются исследованиями, – это мне интересно, близко и в общем-то получается в них участвовать.

А.С.: Банальный вопрос под завязку. Как сложилась биография у остальных участников Промышленной архитектуры? Вы сейчас общаетесь?

Е.С.: С теми, кто жив, да, общаемся. Олег Чеховский уверенно себя чувствует в Израиле, редко списываемся, в основном, делимся какой-то музыкой новой. Или, такое бывает раза два в год, можем повисеть в Whatsapp часа два, пока телефон не разрядится. С Роником еще меньше общения, но следим друг за другом, условно говоря, передаём приветики. Он по-прежнему в Новосибирске, работает там, продолжая стучать на барабанах. Вот он недавно с Васей Смоленцовым сделал проект Культбит, очень прикольный, послушайте в «Контакте».


Вопросы задавали: Алексей «Экзич» Слёзов, Илья «Сантим» Малашенков.
Техническая поддержка: Анастасия Белокурова, Александр «Леший» Ионов и кот Омар.
Редакция текста: Алексей Слёзов, Анна Салтыкова.

Алексей «Экзич» Слёзов, Илья «Сантим» Малашенков, Анастасия Белокурова