LP (винил): НОМ "Сволочь" (LP)
Цена: 4300 р. Издательство: Soyuz Music, 2025 Вес: 270 г.
Сторона А 1. Гадина (А. Кагадеев — А. Зубкерман) 2. Стая (А. Кагадеев — Н. Гусев, А. Зубкерман) 3. Колобок (В. Зверькова — А. Кагадеев, А. Зубкерман) 4. Репка (А. Кагадеев — А. Зенёв, А. Зубкерман) 5. Спецоперация Ы (А. Кагадеев — А. Зубкерман) Сторона Б 6. Зерно на мельницу (Е. Летов — А. Зубкерман) 7. Проклятие (S.J. Hawkins — A. Кагадеев, А. Зубкерман) 8. Письмо (А. Кагадеев — Н. Гусев) 9. Родина (А. Кагадеев — А. Зубкерман) 10. Русская история (А. Кагадеев — Н. Гусев) НОМ: Николай Гусев — клавишные, компьютер Сергей Ермаков — барабаны, перкуссия Федул Жадный — вокал Варвара Зверькова — вокал (1, 3) Алексей Зубкерман — гитара, компьютер, бас, вокал Ольга Зубкова — флейта (9), вокал (4, 6, 9) Андрей Кагадеев — бас, вокал Александр Ливер — вокал (4, 8) В записи приняли участие: Григорий Зонтов — саксофон (2, 4, 7, 10) Роман Парыгин — труба (2, 4, 7, 10) Владислав Александров — тромбон (2, 4, 7, 10) Иван Гуськов — вокал (3, 4, 6, 9, 10) Артем Зенёв — гитара (1, 3-5, 9), компьютер (4), вокал (4) Борис Суходоев — акустическая гитара (10) Запись, сведение -—Алексей Зубкерман Запись ударных инструментов — Владимир Носырев (Петербургская студия грамзаписи) Мастеринг — Алексей Зубкерман, Артем Зенёв Художник — Андрей Кагадеев Дизайн — Владимир Медведев Впечатления профессора Ибсоратова. Альбом со звучным названием «Сволочь» удивителен во многих отношениях. Во-первых, его легко могло бы и не случиться: ведь казался предыдущий диск вероятным завершением истории, но, по счастью, всё вышло совсем иначе, вопреки невесёлым обстоятельствам. Во-вторых, само его содержание оказалось неожиданным — и это при том, что семь из десяти песен я уже слышал в клипах и концертных исполнениях. А неожиданно то, как этот альбом совмещает, казалось бы, две вещи несовместные — а именно, два предыдущих диска, упомянутый «Воздух общий» и посвящённый поэтам-обэриутам «МАЛГИЛ». От первого здесь, конечно, злободневность: вроде бы это логичное развитие того, что было бескомпромиссно заявлено два с половиной года назад. Но если в прошлый раз группа занималась остервенелым бытописанием нынешних окаянных дней, то в этот раз НОМ как-то очень органично и естественно поднимается на уровень экзистенциальный и даже, не побоюсь такого слова, религиозный — что как раз и напоминает «МАЛГИЛ». Там метафизическую глубину придавали и сама специфика творчества ленинградских поэтов, и их трагическая судьба, ну а здесь, наверно, в первую очередь сработало время, позволив найти верный ракурс. Шок и растерянность, которые придали «Воздуху..» известную фрагментарность и оголтелость, прошли — «Сволочь» вышел концептуальным и очень цельным, при всём его стилистическом разнообразии. Да и исторические параллели с последними днями ОБЭРИУ, увы, стали только острее… Потому, наверно, и впечатление от услышанного оказалось неожиданно сильным — как-то оно всё вдруг сложилось в единое полотно и сработало нужным образом. В течение часа я будто посмотрел фильм — не то Линча, не то Данелии — успев и содрогнуться, и в отчаянный пляс пуститься, и подивиться абсурдности происходящего, и грустно улыбнуться, и даже не единожды прослезиться. В общем, отзыв этот будет бессовестно необъективным и апологетическим, но совершенно искренним. Уж как есть. *** По-моему, концепция произведения заслуживает названия «апокалиптический фолк»; хоть этот термин давно закрепился за известным жанром, но если забыть о том на минуту, так это же буквально оно и есть: эпическое переживание последних дней, изложенное с помощью широкого арсенала народно-творческих средств. Что-то такое проявилось ещё в кавере на песню Пахмутовой и Добронравова «Пока не поздно», которым артисты завершили предыдущий альбом — вот и продолжают, не размениваясь по мелочам, и почти избегая обычных для группы социально-бытовых карикатур. Нет тут и личных пикировок художественными средствами, персональных приветов опальным коллегам, бывшим друзьям и знакомым. Впрочем, одна конкретная персона — известная, увы, далеко не только поклонникам коллектива — всё же становится своеобразным «героем» едва ли не половины песен, но и то, эта гадина здесь фигурирует в первую очередь как персонификация упомянутого крысиного зла. Ну, коль уж этот субъект решил так распорядиться своей душой… *** Собственно, «Гадина» это как раз открывающий трек: он ближе всех к предыдущему альбому, как тематически, так и музыкально, но явно выводит разговор на новый уровень. Мрачнейший, сочащийся чёрным ядом martial-industrial номер, отсылающий к уже одиозной (во многом стараниями героя произведения) песне «С чего начинается Родина». Впечатляющая история падения бывшего (когда-то, в далёком детстве) человека на самое дно «вавилонской канализации», в стылое болото нравственного вырождения, рассказанная прямо-таки с инквизиторским пафосом, который тут более чем оправдан. Это, пожалуй, самая злая и страшная песня в истории группы НОМ, и слушать её без содрогания невозможно. Люто, братцы, люто. Под стать ей и клип, смонтированный в духе даже не некрореализма, а «некро-экспрессионизма», с целой галереей монохромных сволочей, талантливо сыгранных различными артистами театра и кино. Ещё одна советская песня — «Журавли» Бернеса — трансформируется в задорный номер «Стая». Тут продолжается наша ознакомительная экскурсия по кругам преисподней («частушки из Ада», как сказал один мой друг) — ну, а куда же ещё отправятся помянутые тут пакостные паразиты? Не на небеса уж наверняка. Если кому и откроется вход в Царствие небесное, так это следующему герою. Сказка «Колобок» превращается в пронзительный гимн личной свободе и идеализму, фолк-шедевр с отсылкой к горьковскому «Соколу». Безумству храбрых поём мы песню! И благодарим за эту, до слёз пробирающую вещь, замечательную Варвару Зверькову, которая стала почти единоличным её автором — причём, ещё до того, как все мы, к сожалению, увидели в реальности очередное воплощение вечного сюжета. Не первое за последние две с лишним тысячи лет, да и не последнее… Вечная память герою! А следом с небес, да не «на», а «в» грешную землю, нас ввергает «Репка». В этой музыкальной постановке Зенёва и Зубкермана задействован классический арсенал группы НОМ: как тридцать с лишним лет назад, в ход идёт корневой русский фольклор, от знакомой всем сказки до детсадовских скатологических стишков. Только, опять же, вполне в духе времени и в ключе всего альбома, в какой-то момент всё превращается в хтонический кошмар в духе Гойи, с обгадившимся Сатурном, так что «Репка» вышла будто рассказанная Владимиром Сорокиным. Впрочем, сенильный сон разума хотя бы здесь закончится хорошо, и вся эта гротескная титаномахия обернётся пробуждением новой жизни. Вот какие исторические корни пустила нынче волшебная сказка! К корням возвращает и «Спецоперация Ы», поскольку это, наверно, самый «олдскульный» НОМер альбома. Ну, вот он, знакомый и любимый всеми поклонниками группы скоморошеский дадаизм, сразу напоминающий легендарную «Нину» или композицию «Училка заболела». Вполне в традиции дадаиста Швиттерса, материалом для весёлого коллажа служит языковой «хлам» низовой культуры. Тут же и оммаж великим комедиям Гайдая, да ещё и с гофманианско-чайковским приветом. И всё бы хорошо, но только вот... что же это такое творится, господа, если нынешние «трусы, балбесы и бывалые» сидят не в кутузке, а в кабмине, а гебефреническую чушь несут не второгодники с задней парты или полоумные соседи, а первые лица государств? «Привет, приехали...». *** Раз уж мы добрались до середины альбома, то сделаем небольшую паузу. Так куда мы, собственно, приехали? Ответ группы НОМ, видимо, прост и беспощаден: мир, по крайней мере непосредственно наблюдаемый, пребывает ныне во власти бесовских сил, ну а творческий коллектив, стало быть, осмысляет битву добра и зла, как в этом мире, и в отдельно взятой душе. Причём зло тут не романтичное, мильтоновско-волошинское, а гнусное, гнилое, крысино-раковое, напрочь лишённое какого-либо обаяния и привлекательности. Мерзость запустения, так сказать. Ну а на стороне добра, конечно, живая, единая мировая культура во всех её проявлениях. Тут и песни советских композиторов, и классическая литература, начиная прямиком с Пушкина, и не раз уже помянутый фольклор, и, конечно, рок-музыка в самом широком диапазоне, от британских классиков и словенских авангардистов до того же Шевчука. Ну а смех да крепкое русское словцо здесь как в тех самых сказках — магическое оружие, разрушающее бесовской морок. Перевели дух — и дальше! Вторая часть альбома стартует сразу с двух кавер-версий, обе — на композиции великих и своенравных рок-шаманов. Один из самых удивительных треков в репертуаре группы вообще — переработка песни «Зерно на мельницу» Егора Летова. И без того психоделический оригинал превращается тут в нечто совсем авангардное, но очень даже достойное (а с Летовым это ох как непросто, надо сказать — однако группа НОМ уже не в первый раз смогла взять этот непростой вес). И вот мы снова приходим к экзистенциальному переживанию: пусть видимых шансов победить у героев как будто и нет, но сражаться за свою истинную родину — за Свободу — их святое и вечное право, и в этом их невидимая Победа. Следом «Проклятие» — интерпретация нетленки Скримин Джей Хокинса, которую уже кто только не перепевал, от Мэнсона и Диаманды Галас до Энни Леннокс и Нины Симон. Что ж, в славном списке пополнение — маэстро Зубкерман прекрасно воссоздал «черно-вигвамный» буйный дух песни. Но особенно тут хорош Федул, крайне убедительно «дающий джазу», отправляя вуду-проклятие, так сказать, «на деревню дедушке» (ведь всё понятно без лишних подробностей). Вот тут как раз и ясно, что все эти колдуны и демоны — всё равно неизмеримо живее и симпатичнее, чем опостылевший всем адресат, и тут уж хоть ангел, хоть демон, хоть слонёнок Гобо в помощь… Браво, Федул, пусть твой посыл будет услышан! Пора отдохнуть от сюрпризов и смелых экспериментов? Тут как тут узнаваемый и классический для группы трек «Письмо». Язвительный кагадеевский текст, фирменная музыка Николая Гусева и неподражаемый голос Александра Ливера расскажут нам о том, как быстро нынче стали открываться дверцы души, впуская бесов. Тут сперва даже и сомнение берёт: а не много ли чести для гнусненького человечка — удостоиться визита инфернального господина? Не слишком ли импозантным вышел Мефистофель для этакого недо-Фауста? Но нет, всё верно: ведь все эти человечки как раз и мнят себя вершителями очень важных дел. Ну а бес, тот уж всегда готов польстить скучающим ничтожествам и дать им возможность приосаниться — перед тем как, разразившись хохотом, отправить в адскую печь. Работа такая, ничего личного. В общем, поучительная, точная и весёлая «байка из склепа» перед суровым финалом альбома. И вот путешествие подходит к концу. «Родина» это уже прямо-таки крик души, причём явно крик человека, который свою родину-то как раз любит. Просто любовь — это в том числе и обязанность предостеречь, возразить в нужный момент. Вовремя одёрнуть, а не слепо одобрять, допустим, впадение близкого в запой. Иначе любимый человек превратится в невменяемое пьяное чудовище, ну а страна Достоевского, Булгакова и Щедрина станет страной смердяковых, шариковых и угрюм-бурчеевых. В 1993 году по случаю «явления» одной такой свиньи как раз и было сказано: «Россия, ты одурела» — да не было, видимо, услышано. Вспомнить можно и Талькова с его «Родина моя, ты сошла с ума», и, конечно, Шевчука, которому тут передают очевидный и уважительный привет… Только вот цензурных слов теперь не хватает. Ну или как... Можно порой и без них — как в главном, на мой взгляд, шедевре альбома, заключительной «Русской истории». Это такое что-то получилось, ух!.. даже не знаешь с чего начать… Ну, формально они конечно отталкиваются от известного диптиха Аркадия Аверченко: оттуда и название, и рефрен, и сюжет замечательного клипа. В том клипе, кстати говоря, незадачливый«шкубент» в исполнении Андрея Кагадеева бродит по русскому полю с томиком Канта в руках. Видимо, напоминая, что в «шибко умных» рассуждениях не только о звёздном небе, но и о моральном законе ошалелые ревнители «особого пути» всегда усмотрят что-нибудь богопротивное или классово чуждое (за подробностями можно обратиться, например, к упомянутым Булгакову с Достоевским). Но если у Аверченко это была такая язвительная антропологическая зарисовка, то НОМ делают нечто в духе щедринской «Истории одного города». Под музыку Николая Гусева разворачивается, куплет за куплетом, печальная и почти безысходная элегия о судьбах несчастной страны, а то и цивилизации вообще. И ладно бы только куплеты, но там же ещё и этот припев, который теперь решительно невозможно вытравить из головы! Казалось бы, вполне обычное для группы «обэриутство», рифмованная бессмыслица — кто-то так и решил, что тут очередные «у карытцу машек». Но, конечно, почти все вспомнили крокодила Гену, листавшего толковый словарь в поисках названия диковинного зверька. Ну ладно, НОМ просто передал привет из детства? Но тут же нам споют о Вавилоне и Гуммоласарах, что в городе Пушкин. Места эти для основателей группы родные, наверно у них там свои ассоциации — но дальше эти идеограммы пусть каждый слушатель понимает сам. *** История, она вся в параллелях и взаимосвязях: вот и двуглавый орёл с герба города София, который Екатерина основала в тех Гуммолосарах, впервые «расправил крылья» как раз в древнем Вавилоне. Ну а я вспомнил о вавилонском цикле писателя Пелевина, где хтонический пятилапый пёс с нецензурным именем спит, оказывается, в «одной стране на Севере», периодически просыпается, и тогда наступает. И о другом современном русском классике — уже упомянутом Сорокине, который (в отличие от заплутавшего, похоже, Пелевина) ничуть не потерял ясности и хватки. Сорокинский роман «Наследие» (его, как я понял, хрен теперь купишь в магазинах нашей Родины) произвёл на меня такое же примерно впечатление, как и рассматриваемый альбом МК НОМ. И читая ту книгу, я всё время вспоминал другую (которую, надо полагать, тоже теперь хрен купишь) — итоговый роман У. Берроуза, и особенно вот эту фразу, под которой подписались бы и ленинградские поэты-обэриуты: «Тот, кому не страшно жить в наше время, просто страдает недостатком воображения. И спасение — возможно ли оно? Разумеется. Спастись можно только лишь с помощью чуда». Окидывая взглядом весь этот горький катаклизм, трудно не впасть в отчаяние и не оказаться на грани душевной капитуляции — но, если уж по-правде, не мы первые, не мы последние. 66-й сонет Шекспира ещё когда был написан, а 136-й псалом, тот самый, о вавилонских реках — и того раньше. Отчаянный Летов вообще высказался так, что «это бой, заранее обреченный на полный провал. Однако в этом — наша дикая, крамольная, неописуемая победа — наша свобода не смириться со своим жребием. Свобода — проиграть вам в рожу!» Ну а может, и не так всё обречено... Хоть мы, конечно, и дочебурахались, друзья: сидим на берегах этих «подтапливающих» рек, растерявшись, как тот крокодил, и в поисках главного «Че...» повторяем: «чай, чемодан, чебуреки, Чебоксары». А эхом из глубин веков долетает «мене, мене, текел, уфарсин». Немного поводов для оптимизма. Но всё же, всё же... реки эти пока ещё не Стикс, Лета и Ахерон, так что не будем оставлять надежду. Вспомним, что уныние — из тех семерых смертных, да и не будем ему поддаваться. Искусство тут, как всегда — великая помощь. Потому и артистам, создавшим такое произведение — по нынешним временам, чудо и подвиг — я говорю великое «спасибо», как и всем их сподвижникам всех времён и народов. Николай Гусев, Сергей Ермаков, Федул Жадный, Варвара Зверькова, Алексей Зубкерман, Артём Зенёв, Ольга Зубкова, Иван Гуськов, Андрей Кагадеев, Александр Ливер, Владимир Медведев а также Григорий Зонтов, Роман Парыгин, Владислав Александров, Борис Суходоев, и, конечно, Егор Летов и Screamin’ Jay Hawkins Спасибо, дорогие Человеки. Не сгинем и не пропадём! Алексей Любимов, Коммерсантъ: «Смеховая культура так устроена: никаких запретов нет» Андрей Кагадеев о новом альбоме «НОМа» под названием «Сволочь» и о своем круге общения В один из редких солнечных дней в Петербурге «Ъ-СПб» встретился с Андреем Кагадеевым в рюмочной «Чижик» на Фонтанке. В этом месте его группа «НОМ» снимала клип «Стая». Песня — из нового альбома «Сволочь». Музыкант замечает, что данное выражение было одним из любимых у Андрея Платонова. Действительно, в восьмитомнике писателя его можно встретить примерно сто двадцать раз. — Это слово, «сволочь», кажется, настолько эффективным, что в остальном у вас в альбоме очень мало непечатных выражений. — Да, немного. Я же заполнял договор с выпускающей компанией «Союз». Там имеется графа: наличие таких слов. Помню, что-то в трех песнях есть. Слово «сволочь» — оно очень емкое. Не зря его Платонов любил. «Сволочь» и «стервец» у него часто употреблялись. И мне оно чисто фонетически всегда нравилось. Хорошее русское слово. Характеризует в целом это все. Общую неопределенность и то, что вообще все плохо. — Там у вас и песня Егора Летова без выражений. — Алексей Зубкерман как человек более молодого поколения — большой фанат Егора Летова. Он его хорошо знает, я не настолько. Видимо, Летов большой поэт. И, как ни странно, еще и композитор. Он интересный, он узнаваемый. Например, наш самый молодой участник, барабанщик Сергей Ермаков, когда мы записывали «Зерно на мельницу», сразу услышал типичные летовские гармонии. Нам эта песня проекта «Егор и …» (по действующему законодательству мы не можем воспроизвести полное название проекта.— «Ъ-СПб») подошла в новый альбом как пазл, как в мозаику. Группа «НОМ» была популярна в той среде, к которой имел отношение и Егор Летов, хотя потом он ее покинул. В «Лимонке» печатали рецензии на наши альбомы, фильмы. Мы с ними, можно сказать, даже и дружили. Это была панк-протестная молодежь, которая устраивала акции, с умом сделанные. Ранние лимоновцы (партия НБП признана в России экстремистской организацией и запрещена.— «Ъ-СПб») — они были против. И я в этом смысле с ними согласен. Я за то, чтобы защищать слабых и быть против. Это правильно. — Есть музыканты с похожим отношением, которые исполняют «Гражданскую оборону»: Massive Attack. Не играют в Израиле с 1999 года из-за того, что 3D появляется на сцене с палестинской повязкой. — Я был в Бристоле, и у них там принято так, у всей этой компании, смолоду. Хотя ничего толком никто не предлагает. Это вообще какая-то демагогия, честно говоря. — И ваш любимый Роджер Уотерс тоже. — О, он старый британский левак. Уже не поменяется. Ему хоть нападай ХАМАС, хоть не нападай: он, видимо, уперся. Когда Уотерсу дают 20 минут выступить в ООН, он говорит нормальные пацифистские вещи. Мы за мир, давайте все прекратим, за нами стоит образ Джона Леннона. Но при этом он за Палестину, потому что над ней, типа, издеваются. Очень скользкая тема. Творческий метод — 38 лет назад, когда появился «НОМ», были, так сказать, вегетарианские, даже веганские времена, и спеть можно было почти все что угодно. Вы, кажется, ни тогда, ни сейчас себя не ограничиваете. — Хотя в школьные, институтские годы у тебя был внутренний цензор, и ты понимал: я никогда не смогу пробиться в издательство, на телеэкран. — Вы все прекрасно смогли выпустить. — А главное, ничего не произошло. Выпустили. И что? Мир рухнул? Сегодня лучше не пользоваться социальными сетями для высказывания каких-то серьезных мыслей. А 38 лет назад официально было сказано, что наше общество себя, как говорится, оздоровляет. И оно настолько выросло, что цензуры больше нет и быть не может, это вредно. И я понял, что никто и никогда не имеет права соваться и мне указывать, что делать, что рисовать, что писать, что снимать. Я четко следую этому и очень неприязненно отношусь к историям про взаимоотношения наших псевдо-рок-героев с властью. Все это мне кажется проституцией и беспринципностью. С нами такого быть не могло в принципе, у нас этого и не было. Например, случай с нашим Николаем Евгеньевичем Гусевым, в то время участником группы «Странные игры». Один музыкант рассказывал. Мол, когда Джоанна Стингрей начала приезжать, всех тогда вызывали в органы и предлагали подписать документ. Все и подписывали, потому что это ничего не значило. Не все. Один, второй и третий подписали, а Гусев нет. И ничего ему за это не было. Всегда можно сказать: «Нет, я не буду в этом участвовать. Спасибо». Так что у нас метод такой. Никому не позволено влезать в нашу художественную кухню. Цензура запрещена. Человек сочиняет то, что хочет. Смеховая культура так устроена: никаких запретов нет. — Слушая новые песни, обнаруживаешь, что эзопов язык там понятный. — Мы сейчас говорим с вами, но все же понимают, что это разговор в комнате, в которой слон, но мы делаем вид, что его не замечаем. Мы все понимаем, что сейчас самое главное, но об этом говорить не будем. Хотя слово — это не деяние, это просто слово. Закон больших чисел — Один музыкант два года назад отказался говорить, с пояснением: «То, что есть сказать,— не дадут напечатать. Или, если вдруг дадут, все это может навредить как вам, так и изданию. Говорить отвлеченно про музыку или какие-нибудь воспоминания не считаю ни интересным, ни своевременным». — Стандартный сейчас и понятный ответ. Вот как мы будем говорить, имея в виду того самого слона, и будем его не замечать. И там ведь, у уехавших, жизнь не сахар, с оформлением документов и прочим. Если такие, как мы,— это чистая альтернатива, там человек 100 на тебя ходит. Вот, поди, и живи на это. Это же не группа «Би-2», у которой все хорошо и концерты на стадионах тысяч по двадцать, да хотя бы даже и по пять, с каким-то симфоническим оркестром. Земфира (признана в РФ иноагентом.— «Ъ-СПб») тоже, пожалуйста, в Madison Square Garden, солдаут. Нормально же? Гребенщиков (Борис Гребенщиков внесен в реестр иностранных агентов — «Ъ-СПб»), Шевчук, вот эти все, они собирают большие залы. Конечно, теряя здесь, может быть, нашу сибирскую аудиторию. Такая поп-культура вполне нормально приживается в Европе, потому что количество уехавших исчисляется миллионами. Закон больших чисел здесь, конечно, работает. Если однажды попадаешь в массовую культуру, как, например, «Ляпис Трубецкой», то ты востребован, и даже очень. Это музыканты массовые до сих пор. У них хватает концертов и в Америке, и постоянные поездки по Европе, туда-сюда. Единственное — в каких-то сомнительных местах могут арестовать. Охотятся за ними. Поэтому кому-то и аккуратнее приходится быть, и отвечать так, уклончиво. — Обложка альбома, в которой можно узнать вашу картину «Крышка!», немного напоминает о группе «Ляпис Трубецкой». — Грустная судьба у этой группы. Сергей Михалок теперь живет в Таллине. К сожалению, его эта ситуация сожрала. Сейчас он не в лучшем состоянии, видимо, на здоровье его все сильно повлияло. Все надеются, что он вырулит. Как без надежды-то? Сергей — человек с хорошим чувством юмора, и я рад, что мы успели снять его в нашем фильме «Звездный ворс». Да он и не один такой. Например, у Einstuerzende Neubauten последние концерты выглядят очень грустно. Четыре стареющих человека, играют формально, без огонька. И Бликса Баргельд с палочкой, видимо, сдулся и превращается в хрыча. Все не так, как в их первый приезд в 1998 году в ДК Ленсовета. Меня тогда так вставило от их магии, в том числе от Бликсы! А сейчас: вышел, постоял, попел, ушел. — Хоть постоял два часа, а не как Шэйн Макгоуэн или Марк Смит, в инвалидной коляске. — Но и не как Ник Кейв. Я ездил на его концерт в Дублин, он там летает, скачет. Пока в нем хватает этого всего. А ему сколько лет? За 60, под 70. (67.— «Ъ-СПб»). Еще у Пи-Джей Харви тоже хорошая группа, в общем-то, немолодых музыкантов, но так играют, что это мне греет душу. И я счастлив, что сходил раза три на Уотерса, потому что он выступает всегда очень круто. С ним работает очень хорошая команда. То есть, по сути, это Pink Floyd. То, что я не мог застать когда-то в детстве, увидел теперь и получил сильнейшее впечатление. Или Laibach, на которых я ходил миллионы раз. Мне их, конечно, сейчас очень сильно не хватает. — Laibach теперь поют балладу I Want to Know What Love Is группы Foreigner и выпустили одноименные контрацептивы. — Кондомы они делали уже, под названием Anti-Semitism. К альбому WAT они этот мерч осваивали. Я на Laibach довольно давно не был, а вот Алексей Зубкерман ходил в Хельсинки в прошлом году и остался очень доволен. В студии и на сцене — Ваш творческий союз с Алексеем — главная особенность «НОМа» последних десяти лет. — Он не только соавтор, сочинил половину музыки, но и продюсер, занимается записью, сведением и мастерингом с Артемом Зеневым. Я считаю, что последние наши работы звучат так, как мы бы хотели. Ими занимается человек, который принимает в этом участие, а не кто-то со стороны. И он же в конце концов доводит все до ума, когда остается пять-шесть окончательных вариантов, которыми мы обмениваемся. Мы никуда не торопимся. Лучше будет дольше, но лучше. Деньги на оплату студии и звукорежиссера уже не требуются. И краудфандинг мы теперь используем только для кино. Он почти всем хорош, кроме того, что мне самому приходится 150 посылок отправлять. Студийные услуги нужны для барабанов, потому что на квартире мы их не запишем. И наш барабанщик Сергей Ермаков давно работает с Петербургской студией грамзаписи. Легендарная студия в церкви на Большом проспекте Васильевского острова. Там писались многие — начиная с «Аквариума». — Майк Науменко рассказывал: «Борис жаловался, что звукооператоры привыкли к классике и не получается записать рок-н-ролльные барабаны». — Сейчас все получается. Они нам делают многоканальную запись, и барабан и перкуссия ровно и хорошо звучат. Причем там стоят старые ленточные магнитофоны, пульты и прочее, хотя, кроме этого, имеется эппловское программное обеспечение. И люди там заслуженные. — Новый барабанщик Сергей Ермаков у вас появился из группы Артема Зенева «Топтыгин и Луна» и дуэта «Федул Жадный & Zубкерман». А Валентина Векшина сыграла напоследок в песне «Стервятник» в саундтреке к фильму «Птицеферма» и осенью ушла. Как она объяснила, ваши взгляды на сатиру разошлись. Валентина живет в Евросоюзе, но считает, что в наше время нет места на Земле, где современному человеку не о чем было бы беспокоиться. — Трудно поспорить. Мы несколько лет проработали с Валентиной, и теперь она самоуволилась, а у нас другой барабанщик. Уже четвертый. — Есть ли плюсы выступлений в сокращенном составе, без Александра Ливера, Варвары Зверьковой, Ольги Зубковой, Артема Зенева? — У нас внутри группы это понятие — «сокращенный состав» — отсутствует. Когда-то я сам запустил, на концерты к двадцатилетию, термин «золотой состав». Тогда мы решили позвать еще моего брата. Хотя до этого выступали больше десяти лет как трио. Что касается Ливера, то он в 1993 году сообщил группе, что не видит перспектив и уезжает за границу. Живет там, ходит на работу в оперу. Поэтому как мы, что-то планируя, можем на него рассчитывать? — Как не вспомнить песню «Нина 2»… — Ну да, с повторяющимся словом «сволочь». Песню мы выпустили на альбоме Live is Game. А видеоклип, действительно, сняли с посвящением отъезду Ливера. Варвару Зверькову мы, можно сказать, воспитали с юных лет. Но теперь у них с мужем спортивное предприятие, они еще и тренеры. И вот на днях, например, показывает: в Техасе пробежала свою гонку Ironman, лежит на финишной прямой и встать не может. Все это же и Ольги Зубковой касается, у нее тоже своя жизнь. Наш базовый состав из тех людей, которые находятся здесь и являются основным мотором — это пять человек. А если у нас случаются сложности с визами, то, например, в Европе мы выступали втроем. Зубкерман, Федул и я. Ну и компьютер еще. Мы это называли «ЭкоНОМ». — Вы и вдвоем с Зубкерманом выступали — «для проверки харизмы». — Во время ковида, когда врубили QR-коды, а Николай Гусев у нас оказался ярым противником прививок. Прохор (Прохор Алексеев, участник дуэта «Прохор и Пузо».— «Ъ-СПб») в Москву пригласил: «Наша "Рюмочная" работает». Мы сделали компьютерную программу и поехали. Хотя, конечно, на концертах важна не только музыка, но и театр, костюмы, весь фейерверк образов. — За них на сцене отвечает Федул Жадный. При этом он отличился как вокалист в песне «Проклятие». — Федул у нас продолжает традиции певца типа Ивана Туриста. Только он еще и поэт. Научиться можно всему, главное — было бы желание и усердие. Федул усердный. Ему даешь задачу — он дома готовится. Когда-то это было условием его трудоустройства в «НОМ». Я ведь прекрасно знал, что с ним было раньше, да он и сам часто рассказывает это все. Обычные истории такого типа, про катящихся по наклонной. Сейчас он человек творческий, молодец. Кстати, идея песни появилась на ее родине в США. Прошлым летом, когда мы ездили на фестиваль Псоя Короленко JetLAG. Алексей Зубкерман там впервые увидел клип I Put a Spell on You Скримин Джей Хокинса где у него кости в носу. Зубкерман, можно сказать, впечатлился ее грувом и приник к корням. «Сволочь» — В альбоме можно услышать вокальное разнообразие. Андрей Кагадеев в роли сказочника с голосом, напоминающим Федора Чистякова, и мюзикл-дуэт Ольги Зубковой и Ивана Гуськова в «Репке». Потусторонний дуэт Ольги Зубковой и Андрея Кагадеева в «Зерно на мельницу». Ударные сольные номера Варвары Зверьковой («Колобок», с коллективным припевом) и Александра Ливера («Письмо», с Мефистофелем). — Артем Зенев не только поет и играет на народных инструментах в песне «Репка», он в ней еще и выступил композитором. Иван Гуськов, которого к нам когда-то привела Ольга, теперь солист группы «Парк Горького». Стас Намин решил возрождать ее концертный состав. — «Колобок» Варвара задумывала для мужского вокала, а в припевах хотела сделать женские завывания. — Варя прислала эскиз под укулеле, мы его подкорректировали, но вообще это, впервые у нас, полностью ее песня. И хоть она сейчас занимается триатлоном в основном, но оканчивала музыкальную школу, училище по джазовому вокалу, плюс институт киноинженеров как звукорежиссер. А в результате сейчас хорошо работает в области спорта и как человек широкого образования проявляет себя и как творческая личность. Молодец. — У нее Колобок изначально был собирательным образом всех, кто столкнулся с насилием. — Ну да, «безумству, храбрых…», как обычно. К сожалению, эта история повторяется, она, можно сказать, евангелическая. И все ведут себя как по методичке. Потом вдруг чешутся: «Что ж это мы сделали-то?» — В предыдущие четверть века в основном песни сочиняли вы, Александр Ливер и Николай Гусев. И здесь есть такая песня, где вы втроем. — «Письмо», получается, как часть нашего фирменного стиля, где мои стихи, музыка Гусева, солист Ливер. Николай Евгеньевич поставляет такие оперы для группы «НОМ» как наш Стравинский или, скорее, Шостакович. Еще тут хорошие барабаны и много перкуссий, в том числе стукаческое соло на ложках: это песня о доносчиках. Из Вавилона в Гуммолосары — Среди источников вдохновения в альбоме: Максим Горький, Андрей Платонов, Марк Бернес, Александр Зацепин… Кто еще? — Аркадий Аверченко. Маленький рассказ, «Русская история», о том, как студент гулял, собирал травку и встретил мужиков. И самый белый как лунь и глупый как колода, с фамилией Неуважай-Корыто, его спрашивал: «Ты — чего?!» Студент все пытался что-то объяснить: «Смотрите, тут гербарий, тут вот травка». А мужики: «Холеру пущаешь? Бей его, ребята». Ну и убили они его в конце, и все. — Николай Гусев прочитал ваш текст один раз — и тут же выскочила песня. — Она простая, как американская баллада. Может быть, в стиле Lady in Black группы Uriah Heep. Вот такие бывают простые песни, в которых простые аранжировки. — Плюс балканский брасс ансамбля «Радар» (они же Spitfire, они же «Ленинград»). В начале альбома, в «Стае» духовые разгульные: «Ой-да-да-гойда». А в заключительной «Русской истории», с их тоской, повествование как будто закольцовывается. Вопрос про Гуммолосары. Это одно из пушкинских исторических мест? — Кусок между Пушкином и Павловском. Заброшенная была деревня. Сейчас, конечно, там настроили все новое, фешенебельные коттеджи. Но вообще это историческое захолустье. — И туда «из Вавилона текут все реки». — Rivers of Babylon, и все в трубу утекает. Эта песня и все остальные грустные, невеселые. И все говорит о том, что пока мы не настроены оптимистически. Хотя уже привыкли ко всему. Воображаемое сообщество — Как вы думаете, многие ли зрители разделяют ваши убеждения? Кто-то приходит ради песен «7%» и «Марш-мизантроп» и жалеет, что нет «Автомира». — Всегда так было, что люди ходят на группу послушать старые хиты. Но и новые песни, хотя они, казалось бы, на грани, судя по откликам, большинство принимает положительно. Может, человек пятьдесят из нашей группы в «ВКонтакте» выписались. Другой статистики я не знаю. — Александр Ливер на вопрос, когда приедет спеть с группой «НОМ», ответил, что «в Ленинграде и Москве выступит с сольной программой в июле, вместе с бывшим гитаристом "НОМа" Артемом Зеневым», а дальше, мол, видно будет. — И «НОМ» в июле сыграет, как обычно. В клубе «Сердце». А про Ливера трудно сказать. Он теперь может выступать с Иваном Туристом и Николаем Копейкиным. А у меня нет на них больше времени. Хватит. Я достаточно посвятил своей жизни и энергии этим людям. Мне Сева Гаккель позвонил, к сентябрю планируют открытие большой площадки — Центра Курехина (на Васильевском острове.— «Ъ-СПб»), где он отвечает за звук. Там будет большой зал-трансформер, на тысячу мест. И это может стать нашим местом, я надеюсь. Потому что раньше это было так. Мы с Севой Гаккелем и Настей Курехиной давно дружим. — Вы не кажетесь таким человеком, у которого может быть много друзей. — Я очень рад, что благодаря моей профессии у меня круг общения очень сильно расширился. С 1990-х у нас появились друзья в Словении, Германии, Австрии. Как правило, они имели отношение к организации наших выступлений. Альтернативной концертной деятельностью занимаются люди неглупые, это же не бизнес, а образ жизни. Европейская панк-культура — это не то, что мы здесь имели, разгульное пьянство и хулиганство. Это абсолютно самоорганизующиеся люди, которые занимаются, как правило, музыкой и живописью. Очень доброжелательные, интересующиеся всем. Вегетарианцы, антифашисты. Это и есть мои друзья в Европе. Поэтому, конечно, мне жалко людей, которые, находясь сейчас в политике изоляционизма, гундят что-то про Европу, Америку. Вы про нее не знаете ничего, а я знаю. Там нормальные люди, их гораздо больше. И если контактов будет больше… Тогда проблем не будет, проблемы сами уйдут. Но, как водится, кому-то надо управлять воображаемым сообществом. Где я себя должен ощущать человеком одного типа с уголовником. Только из-за того, что он разговаривает так же, как я. Нет, спасибо, не надо, я сам себе выберу. Люди сами выбирают себе в жизни семью, жену, друзей. Например, я такие-то книги люблю и музыку, и мы на этой почве сходимся. И так наше сообщество и живет. Авторы:
|  | ||||||
|
Оставьте отзыв об издании
|
Рекомендации:
