LP (винил): Чёрный Лукич "Ледяные каблуки" (LP)
Цена: 3000 р. Издательство: Выргород, 2024 Вес: 300 г.
Сторона А 1. Кончились патроны 2. Бабье лето (Осень Патриарха) 3. Вечная страна 4. Мой недуг 5. Суровая нить 6. Продана девушка 7. Осень Сторона Б 8. В Ленинских горах 9. Мы из Кронштадта 10. Михаил 11. Доброе утро 12. Капитанская заря 13. Будет весело и страшно «Лукич и Лукоморье»: Дима «Чёрный Лукич» Кузьмин – гитара, голос, музыка, тексты; Евгений «Джексон» Кокорин – гитара, подпевки, бубен, бас, маракасы; Александр «Саня» Андрюшкин – барабаны, орган, подпевки, гитара; Игорь «Джефф» Жевтун – гитара, бас, бубен, слайд-гитара; Аркадий Кузнецов – бас, аккордеон, гитара, подпевки; Олег «Манагер» Судаков – подпевки. Альбом записан группой «Лукич и Лукоморье» на студии «ИЗБА-РЕК» с 10.02.1995 по 4.03.1995, Тюмень. Продюсер: Евгений «Джексон» Кокорин. Спасибо: Игорю Бахмату, Чёрной Умке, Саше «Французу», Оксане, Саше Ковязину, Юре Шаповалову, Жене Махно, Джеку Кузнецову, Сергею Жидову, Вите Платонову, Рите, Ольге, Димону, Володе Бугайцу, Димке Иванову, Женьке Рудману, Женьке Герасимову, Игорю Павлову, Вовке Мазуренко, Максу, Лёне Левичеву, Женьке Рузанкину и хозяевам избушки. Реставрация и мастеринг: Евгений Гапеев, 2023 г. Запись из архива Владимира Чепурного. Фото: Виктор Щёголев. Обложка: Михаил Вербицкий. Дизайн: hmury. Издатель благодарит Владислава Макаренко, Владимира Чепурного, Владимира Иванюшина, Дмитрия Сотникова, Романа Трофимова, Аню Герасимову и Николая Новодоврского за помощь при подготовке издания. *** Интервью Чёрного Лукича, газета «Дверь» #11 (15-30 ноября 1995) — Давай вернёмся к твоему последнему альбому. — Когда «Русский прорыв» был в Новосибирске в конце декабря прошлого года, мы очень близко и тесно общались с тюменцами. И договорились, что будем записываться вместе. — Тебя не устраивала запись, которую сделал Егор, ты хотел переписать свои песни по новой? — Не совсем так. Из того, что мы делали с Егором, было очень много хорошего. Одна из песен нынешнего альбома посвящается той записи. Но тогда мы с Егором за три дня записали три альбома. Суета была громадная. И некоторые песни, на мой взгляд, не были полностью раскрыты. Здесь таким более внимательным тонким подходом мы смогли это сделать. Хотя уровень нынешней записи примерно такой же, как был в 88-ом году. Также в этот альбом вошли новые песни, которые я написал в 94-м и 95-ям году. *** Интервью Чёрного Лукича в Донецке, 08.01.2011: — А какой из изданных альбомов считается Вами самым мощным, больше всего нравится? — Больше всего нравится, конечно, «Полярная Звезда», а, по мощности, наверное, «Ледяные каблуки». Он же весь записан вживую. У нас не было тогда многоканальных магнитофонов. Причём у этого альбома красивая история. Это был «Русский Прорыв». В конце 1994 года в Новосибирске мы собрались, и оказалось, что у меня, у Джексона («ЧЕРНОЗЁМ») и у Манагера набран материал для альбома. И Джексон предложил: давай, в Тюмени (у нас все музыканты тюменские) найдём избушку, снимем её, арендуем, и там будем записывать, живые барабаны поставим… И хотя разговаривали по пьянке, всё получилось как по писаному. В январе Джексон нашёл избушку, мы послали ему с Манагером деньги, сняли на три месяца избушку. Первыми я записал «Ледяные каблуки», потом Манагер записал «Быть живым» («РОДИНА»), а Джексон записал «Подарок для самого слабого». После этого наша аренда закончилась, избушку тут же продали. Я всё хочу найти её, посмотреть. Удивительное место… Мы жили… у нас было крайне мало денег… У нас продавалась гуманитарная помощь американская по дешёвке. И я помню (Джексон такой человек хозяйственный), мы покупали сало, всякие бобы американские и упаковками какую-то «Приму» или «Астру». И вот на этом жили все. И была у нас традиция… поскольку топилось всё без угля, у нас было несколько кусков камня угольного, и пыли было очень много угольной… И очень ценились дрова, потому что, когда дрова растопишь, то на угольной пыли можно ещё жить. И был закон — если идёшь к нам в гости, то обязательно должен приходить с вязанкой дров, либо с чуркой какой-нибудь, либо ящик там из магазина стырить. И вот так мы жили. Первый месяц мой был, потом месяц — Манагер, потом месяц — Джексон. И вот в нём есть, в этом альбоме, настоящее, в плане мощи. И там Игорь Гуляев играет, который потом погиб, и вообще из тех людей, которые нам помогали, очень многих с нами сейчас нету… *** Евгений Кокорин, 2024: Наступал 1995 год. Во время очередного гастрольного скитания с «Обороной» мы остановились как-то на постой у Димки Лукича и Риты в посёлке Васхнил. В процессе угощения выяснилось, что он музыкой совсем об ту пору не занимался, дружбаны разбежались-разъехались, играть не с кем и т. д. Живёт смиренно и семейно, клеит по вечерам кораблики и работает в какой-то конторе. Мы хорошо «посидели», и я предложил Димке перестать страдать ерундой, забить на работу, приехать в Тюмень и записать свои песни с нами. У нас (меня, Джеффа, Аркаши Кузнецова) к тому времени накопилось-насочинялось собственного материала, и мы намеревались по приезде с тура увековечить сей пёстрый скарб в виде альбома. Что, собственно, и вышло. Мы с женой Оксанкой с гастрольных денег арендовали просторную деревянную избушку с печкой, и все временно туда переселились. Свезли всё наше электробарахло и барабаны из оркестра. Приехали Манагер с Лукичом и привезли с собой из Новосиба неплохой по тем временам пульт «Электроника ПМ-04», и примерно за пару месяцев записали одним составом: я, Джефф, Саша Андрюшкин, Аркаша Кузнецов и Джек — три альбома: «Подарок для самого слабого» — «Чернозёма», «Ледяные Каблуки» Лукича и «Быть Живым» Манагера. Жили практически коммуной человек в двадцать всякого разношёрстного народу, плюс две моих собаки-алабайки весьма нечеловеческих размеров. Днём кто-то колол дрова, кто-то носил воду с колонки, варганил еду, кто-то записывал партии в большой комнате. По вечерам стреляли дрова в печке, велись разговоры и строились планы на жизнь. За окнами трещал мороз, мерцали звёзды и перелаивались редкие собаки в тюменском районе под названием «Кресты». *** Аркадий Кузнецов, 2024: Мы познакомились у Игоря Жевтуна на квартире, в Тюмени, куда приехали Манагер и Лукич с миссией: они хотели предложить тюменским музыкантам, которые в большом количестве играли в «Обороне» и в других составах, создать свой какой-то «формейшн», можно так его назвать. То есть в то время «Русский прорыв» уже своё существование заканчивал, это было начало 1995 года, и ребята думали, что нужно какую-то альтернативу создать этому. И вот в качестве одного из альтернативных участников появился Дима Чёрный Лукич. Я о нём раньше только слышал, знал, что ему принадлежат такие песни, как «Кончились патроны», «Мы идём в тишине», которые иногда совместно исполнялись, но лично знаком не был. И когда в первый раз его увидел, у меня такого сразу большого тёплого чувства не появилось, потому что мне казалось, что они делают что-то не совсем правильное. То есть они пытаются найти альтернативу тому, кому нельзя найти альтернативу — ну как можно Летова заменить кем-то? Какое-то время обсуждали варианты создания такой команды, где будет несколько лидеров, которая будет путешествовать по стране, выступать с одними и теми же аккомпанирующими музыкантами, как это было с «Русским прорывом», где были «Гражданская оборона», «Инструкция по выживанию» и «Родина». Музыкантов было огромное количество: четыре человека, которые играли для всех, аккомпанировали во всех трёх составах. То есть я в том, что предложили ребята, не увидел какой-то захватывающей с точки зрения творчества альтернативы. В очередной раз это был период, когда мне казалось, что всё уже кончилось, надо завязывать с этой музыкой, все ошибки уже совершены, надо валить куда-нибудь в управдомы. И что меня тогда удивило — что Дима внимательно, серьёзно, с уважением выслушал все эти точки зрения, и потом — может быть, не в этот же момент — появилась идея записать его альбом. Поняв, что гастрольными какими-то планами нас не захватить — их трудно организовать, на нас меньше ходило бы людей, кратно — он говорит: «А давайте запишем альбом». Мы в прошлом довольно регулярно этим занимались, записывали по очереди альбомы — и «Инструкции», и Янки, и «Культурной революции», опыт такой был, каких-то причин отказаться не было… — давайте попробуем! Он показал себя, я могу отметить, очень хорошим организатором. Он, конечно, творческий человек, может быть, даже гений, но он был очень толковым организатором, мог всех организовать, чтоб достигнуть какой-то намеченной цели. Мы наметили какие-то сроки, он поставил задачу найти помещение, куда можно поставить аппаратуру. Вопрос с помещением решал Джексон, у него были, как обычно, две собаки, два кота, жена, и не было своего жилья, и он предложил снять избу. Это и была знаменитая «Изба-Рекордс», которая началась с марта 1995-го. Лукич привёз в Тюмень пульт «Электроника», это была аналоговая запись не очень хорошего качества, мы записывали на обычную плёнку (¼ дюйма), магнитофон «Олимп», сводили... начал рассказывать и усомнился… — сводили на какую-то хромированную кассету, на японскую деку… Всё это закоммутировали. Выглядело всё это очень убого: одна большая комната, ну, изба, барабаны за платяным шкафом спрятаны, некоторое количество микрофонных стоек, что смогли собрать с миру по нитке, а остальные микрофоны привязаны алюминиевой проволокой. Про бас я помню — чтоб звук был более объёмным, мы направляли его в пустой платяной шкаф (тот самый, за которым стояли барабаны), а в нём находился микрофон. Комбик был сделан достаточно громко, так что звук из комбика глушил остальные барабанные звуки. Глухих комнат же не было, на мелочи внимания не обращали. И начался процесс записи, в ходе которого мы уже и подружились так по-настоящему, друг друга почувствовали, открылись и стали не разлей вода. Это происходило обычным для нас способом: Дима играл на гитаре, свои песни показывал, мы пробовали подбирать какие-то аккорды, день уходил на работу с песней, с её типа аранжировкой, на следующий день её записывали. Минимальная ритм-секция: ритм-гитара, бас и барабаны — это один слой, а когда сводили, накладывали сверху гитары, клавиши, другие инструменты, красивости добавляли, и голос потом. (Боюсь соврать — возможно, голос записывался вместе с гитарами.) Могло быть на болванке больше трёх инструментов, четыре, но, мне кажется, в этом альбоме было две накладки — болванка, и сверху две записывались. Не всё было, конечно, гладко, некоторые песни не вызывали никаких эмоций. Я помню, песня, которая называется «Доброе утро»: «Я провожу рукой по столу, замёрзшие крошки впиваются в кожу. Доброе утро, доброе утро…» — но, когда он её пел, обычный квадрат не давал какого-то запуска, толчка, чтобы всё завертелось. И Саша Андрюшкин придумал хороший ход: отпустил пружину на барабане, и он стал звучать гулко, как бубен, какой-то кавказский получился элемент, в девяностых годах это звучало очень актуально, звучание этого кавказского бубна, как будто вот сейчас начнётся лезгинка. Потом Саша включает эту пружину, и дальше начинается уже такой ровный рок. Мы очень смеялись и назвали это вступление «чеченский снег». Таких множество было моментов, практически в каждой песне была какая-то фишечка, которая большую радость доставляла и превращала всё в какое-то волшебство. Димка сам тоже жил в этой избе, приезжала его тогдашняя жена Рита, была такая семейная атмосфера. Целый месяц такого кайфа, когда больше хотелось времени проводить в этой избе, чем на работе, дома и т. д… Мы все работали, конечно. Там жили только Лукич, Женька, его жена Оксана, собаки… Была ещё кухня большая. Одна большая комната, половина была жилой, там стояли диваны какие-то, кровати, а другая половина была с аппаратурой, с этими барабанами за шкафом, и была большая кухня, на которую выходили поесть, выпить, пообщаться. Большой крепкий сибирский дом деревянный. Андрюшкин с Димой вроде бы раньше познакомились… Насчёт Андрюшкина я могу ошибаться, потому что вначале мы думали, что на барабанах будет играть Джек. Я человек беспринципный, мне чем больше играть, чем лучше, с кем угодно — играть, играть, играть, по крайней мере, тогда это так было. А Джек приходил на одну запись и записал даже одну болванку песни, по-моему, она называется «Вечная страна». Джеку как-то это не легло на душу, он очень хороший музыкант и отличный человек, но он так вежливо дал понять, что это не его формат. А Сашка влился, вжился, и потом у них это переросло в крепкую дружбу и плодотворные отношения на долгие-долгие годы. Про запись один ещё момент, который больше о Лукиче говорит. В нём было что-то немецкое, такая скрупулёзность. Мы, например, чтобы поинтереснее звучали песни, натащили всяких инструментов — дудочки, какие-то фисгармонийки (которые клавиши нажимаешь и дуешь), а я притащил — у меня дома был аккордеон. Просто как забаву такую. Раз есть инструмент, почему бы его не притащить? У меня играл старший брат на нём, а я только буквально мог какие-то элементы мелодии одной рукой, как на клавишах, сыграть. Дима говорит: «давай попробуем»! И мы попробовали, там есть такая песня «Михаил», репетировали, и я время от времени просто от фонаря нажимал какие-то клавиши. А он всё то, что мы репетировали, записывал на диктофон. И на следующий день, когда уже после записи болванки мы стали пытаться накладывать, он мне включил эту запись и сказал: «Пожалуйста, сыграй то, что ты играл вчера». Я очень удивился, я впервые столкнулся с таким подходом. В конце концов получилось действительно неплохо. Какие-то фрагменты удачных мелодий он фиксировал, нотами мы их записать не умели — и предлагал сыграть. В общем, если резюмировать то, что я сказал по поводу этой записи, — это, конечно, был один из самых счастливых периодов в жизни, такой месяц счастья необыкновенного. За месяц (март) сделали альбом Лукича, потом месяц ушёл на альбом Манагера и чуть меньше месяца на альбом Джексона («Чернозём»). Это самое лучшее, что можно рассказать, правда, потому что на фоне того, что происходило тогда вокруг, в стране и прочее, — было ощущение, что мы вот в этой избе, на этой дурацкой аппаратуре делаем какое-то дело, важнее которого не может быть, дело, ради которого можно многое принести в жертву. Потом Димка уехал, увёз этот альбом. Он тоже испытал… когда показал эту запись своим профессиональным коллегам-музыкантам (Каргаполову, например). Там объективно запись плохого качества, если избавиться от наших ощущений. Представляю себе, как Лукич с сияющими глазами ставил людям эту запись, и какой скепсис был написан на лицах тех, кому он её ставил, я потом с этим сам сталкивался неоднократно. Этот альбом стал для Лукича хорошим началом, следом они записали с Каргаполовым альбом «Девочка и рысь», другой, но очень хороший, и у Димки началась его автономная независимая музыкальная жизнь. В девяностых он приезжал к нам уже с большим составом, в котором был баянист и клавишники, это была такая очень мощная, хорошо звучащая музыкальная машина. А наши с ним отношения уже больше, конечно, были дружескими. То есть после этого, если мы играли на концертах, то эпизодически, что-то типа джемов. Это был самый тесный период сотрудничества, и я очень Лукичу признателен, очень рад, что такое было в нашей жизни. *** Александр Андрюшкин, 2024: После окончания очередных «русскопрорывных» гастролей тюменская часть этой пиратской команды вернулась в родные болота. Аркаша Кузнецов ринулся в пучину работы, а Джексон решил взять инициативу в свои руки и на заработанные гонорары снял старый деревянный дом, куда мы принялись стаскивать всяческую аппаратуру с целью превратить всё это в то, что стало впоследствии именоваться «Изба-Рекордз». Райончик, конечно, был выбран тот ещё. Всякий раз, бредя туда по пахнущим печным дымом заснеженным переулкам, перебираясь через железнодорожные пути, провожаемый лаем собак и мрачными взглядами редких прохожих, я думал: интересно, удастся мне сегодня добраться домой живым? Вот вам небольшая иллюстрация милых окрестных нравов. Однажды Аркаша приехал туда на своей машине — «Жигулях» шестой модели, цвета кофе с молоком. До темноты записывали ритм-секцию и боролись с аппаратурой. — Ну, мне пора! — заспешил деловитый Аркадий и скрылся за обитой войлоком невысокой дверью. За окном послышался рёв двигателя, а следом за ним и рёв Аркадия… Бедняга сел в машину, завёл её, но при попытке двинуться с места потерпел досадную неудачу — автомобиль не мог двигаться по причине отсутствия колёс. Их ловко открутили чьи-то умелые руки, аккуратно поставив жигулёнка на четыре симпатичные деревянные чурочки… Лукич приехал на эту запись с Олегом «Манагером» Судаковым и двумя сумками модной иностранной лапши быстрого приготовления — такой экзотики в то время в Тюмени ещё не было, и вся наша славная компания с удовольствием подкреплялась вкусными горячими супчиками из разноцветных пакетиков. Димка был сосредоточен, всклокочен и бородат. Запись потихоньку двигалась вперёд, скрипя катушечными магнитофонами, благоухая паяльником и канифолью, гремя барабанами и завывая электрогитарами. Звук получался такой, какой получался… Если честно, мне эти песни виделись несколько иначе и звучали в голове в других аранжировках, но на тот момент и с тем оборудованием всё записывалось именно так, как было возможно. Никакой многоканальной записи, минимум наложений. Главное — суметь зафиксировать момент, сыграть вместе, более или менее чисто, ритмично и энергично! И чтобы плёнка не заскрипела во время процесса! Альбом назвали «Ледяные каблуки». Все дороги в окрестностях «Избы-Рекордз» той зимой жестоко обледенели из-за изрядных перепадов температур. Ну и, естественно, каждый из нас не по разу шмякнулся по дороге на запись и обратно. Но это не могло остановить «Кузницу Хитов», как мы весело окрестили всё происходящее. Параллельно с альбомом Лукича был записан альбом Манагера и его группы «Родина» с духоподъёмным названием «Быть Живым» — в противовес мощному психоделическому хиту «Быть мёртвым…» из этого альбома. Жаль, что никакая запись не в силах передать той зловещей и умопомрачительной атмосферы, что возникала на концертах во время исполнения этой песни. Жуткий инструментальный мрак сгущался от куплета к куплету, нагнетался гитарными руладами и нарастанием барабанных пульсаций. Всё довершалось сюрреалистическим текстом, усугубляемым экзотическим вокалом Манагера. В общем, вспоминался рассказ Шукшина «Срезал», где поднимался вопрос о «проблеме шаманизма в отдалённых районах крайнего Севера»… Манагер, как мне показалось, более других терзался «мухами творчества» и маялся от несоответствия всего происходящего своим представлениям. Лукич и все остальные по очереди утешали его. Поглядев на бодрый процесс звукозаписи, Джексон, вошедший во вкус совместного музицирования, без тени сомнений тоже решил записать альбомчик. Так на свет появилось славное творение группы «Чернозём» «Подарок для самого слабого». А зима тем временем понемногу отступала. Всё чаще случались оттепели, на карнизах росли толстые, мутные сосульки, оседающие сугробы становились серыми и ноздреватыми — подкрадывалась весна! Записи наши потихоньку обретали завершённый вид. Воображение рисовало весёлые гастроли, пластинки и прочие полные надежд картинки… Немало событий вместил в себя и в нас этот отрезок времени под названием Запись. Сколько всего было сказано, придумано, пережито, оплакано и осмеяно, сыграно и спето, выпито и выкурено… В один из вечеров, после некоторых возлияний, Лукич, охваченный приступом вселенской любви к ближнему, вдруг вспомнил один старинный пиратский обычай. Если два друга порежут себе ладони и пожмут руки — они становятся кровными братьями! На столе лежал хлебный нож. Напротив Димки сидел изрядно захмелевший Джексон. — Давай?! — спросил Димка… — Давай! — ответил Женька и полоснул по ладони. Лукич проделал то же самое. Парни завершили ритуал крепким рукопожатием. Я с нескрываемым изумлением наблюдал за этим историческим событием. Надеюсь, это не помешает им играть на гитарах — подумалось мне. Но, к счастью, раны были неглубокими. Не знаю, проделывал ли ещё с кем-нибудь Димка эту ритуальную процедуру, но один кровный брат у него теперь был! Женька Кокорин — славный гитарист «Инструкции по Выживанию», предводитель «Чернозёма», охотник-рыболов, спаситель бобров, Маугли сибирских лесов, добрый человек и надёжный товарищ. А солнце тем временем стремительно доедало сугробы и сосульки. Во дворе «Избы-Рекордз» образовалась грязноватая полянка, обнесённая серым штакетником, где и решено было сфотографироваться всей компанией в связи с завершением звукозаписывающей эпопеи и близящимся расставанием. К старине Джеффу как раз пришла его милая Полли с хорошим фотоаппаратом. А чтобы кадры получились колоритнее и живее, я, как любитель всякой театральщины и бутафории, не поленился и выволок на улицу барабаны и гитары. И теперь чертовски приятно рассматривать эти фотографии. Кожа помнит прохладу и свежесть весеннего ветерка, уже ощутимое тепло солнца… И все такие молодые и живые, с ума сойти… «Чем дольше живём мы, тем годы короче, тем слаще друзей голоса». «В широких шляпах, длинных пиджаках, с тетрадями своих стихотворений, давным-давно рассыпались вы в прах, как ветки облетевшие сирени…» Вы спросите — Ну и какова дальнейшая судьба этих альбомов, куда вложено столько времени, сил и надежд? Что ответить на это… Да, мы не получили никаких гонораров и премий за эти записи, большого общественного резонанса и массового признания мы тоже не получили, фирмы грамзаписи не предложили нам контрактов на многомиллионные тиражи… И у современных читателей может возникнуть резонный вопрос: а на фига тогда вы всё это делали, если нет монетизации и мегажопулярности? Где миллионы просмотров, лайков, винтажные тачки и виллы на Мальдивах? Всё это не про нас. Но до сих пор греет душу искорка надежды, что если эти песни и записи смогли кому-то помочь что-то понять и услышать, взглянуть на мир и на себя с другой стороны, сбросить шелуху повседневности и рвануться в неведомые дали и высоты, как в Димкиной песне про Деревянное Облако — значит, всё не зря! Мы точно знали, что это нужно и важно. И вообще не корысти ради! А токмо искусства для!!! Авторы:
|  | ||||||
|
Оставьте отзыв об издании
Отзывы 18.04.2024 Отличное издание. Хорошее качество печати винила. Адекватный мастеринг. Роскошный буклет. Сделано с любовью.
А давайте остального Лукича на виниле, а?. Мария, Версковый мёд, ещё что-нибудь. Романов: спасибо за отзыв. Остальные альбомы тоже есть в планах.
|
Рекомендации:
| 
| ||||
| |||||
