CD: Саша Цой "Основан на реальных событиях"
Цена: 1200 р. Издательство: Maschina Records, 2023 Вес: 70 г.
1. Невзначай 2. Светлячки 3. Часть меня (Которой нет) feat. Юрий Каспарян 4. Свобода 5. Глухо и пусто 6. Стрелы 7. Эхо 8. Химия 9. Укрощая змей (Tequilajazzz cover) 10. Ртуть 11. Stick No Bills feat. Артем Кочуров Это первый полноформатный релиз музыканта, выпущенный после закрытия его проекта «Ронин». Пластинка получилась во многом экспериментальной, отличной от предыдущих работ Александра: более осмысленной, но не менее самобытной. Альбом включает 11 композиций. Среди них — дебютный сингл «Светлячки», обозначивший новую эру в творчестве Цоя–младшего, песня «Ртуть» из репертуара «Ронина» и кавер на «Укрощая змей» группы Tequilajazzz. В записи трека «Часть меня (Которой нет)» принял участие гитарист группы «Кино» Юрий Каспарян. "Немного силой пришлось себя заставить вернуться к материалу шестилетней давности, если считать точкой отсчета выход предыдущего релиза. Все потому, что нельзя останавливаться на пути из-за контекста. Контекст будет непредсказуемо меняться, но твое дело за тебя никто не сделает. Прождать подходящего момента можно всю жизнь. Приятно было осознавать, что мне сейчас уже тесно в рамках моих старых песен. Я могу написать какие угодно красивые гитары, позвать друзей мне подыгрывать и подпевать, но если композиционно песня простая с этим ничего не поделаешь. Ну и, конечно, вернуться и все-таки все доделать — это ужасно полезно с профессионально-терпевтической точки зрения." Наталия Хомякова, Афиша.ру: «Я не знаю, как не быть сыном Цоя». Саша Цой — о своей музыке, отце и сравнениях с ним. 13 ноября выйдет альбом «Саша Цой. Основан на реальных событиях» — сольный релиз сына Виктора Цоя и продюсера группы «Кино» Александра Цоя. Мы поговорили с ним о собственной музыке, наследии группы «Кино» и о том, как статус сына Виктора Цоя чуть не довел до эмиграции. «Обещал себе не играть в шоу-бизнес»: творческая перезагрузка Александра — Альбом «Опора» твоей группы «Ронин» вышел в 2017 году. За прошедшие шесть лет других пластинок не было. А на стримингах старого материала больше нет. Почему так? — После выхода «Опоры» я начал писать новые песни. В конце 2019 года второй альбом был уже в активной работе: мы записали бас и барабаны. Я думал, что в 2020-м выпущу. Но тут мир начал довольно непредсказуемо меняться. Песни как будто не казались мне тогда актуальными. Было непонятно, о чем писать, петь и говорить в этой новой реальности. И как играть концерты. Это начало затягиваться, а потом случилось 24 февраля. И тоже все стало непонятно. Только сейчас я решил, что мне все равно нужно делать музыку. Пусть хоть третий раз мир изменится. Нужно гнуть свою линию. У меня же универсальные песни: про любовь, про потерю. Поэтому новый альбом выпускаем, хватит ждать. Музыку со стримингов я не удалял. Просто агрегатор, с которым я сотрудничал, иностранный — видимо, он перестал работать с российскими стримингами: на Spotify все есть. Надо будет этим вопросом заняться. Когда выйдет новая пластинка, спрошу новых партнеров, как решить эту проблему. — Почему раньше был «Ронин», а теперь «Саша Цой»? — У нас, видимо, нет такой традиции: чтобы под группой имелся в виду один человек. Например, есть группа Nine Inch Nails. Все знают, что, кроме Трента Резнора, в ней никто больше постоянно не играет. Но почему-то это называется группой. А у нас группа подразумевает группу — постоянный коллектив, что в моем случае не совсем правда. Реальность такова, что это мои песни и моя музыка, и я приглашаю разных музыкантов со мной сотрудничать и как-то все это оформить и исполнить. Смена названия — отражение этой реальности. И еще мне начало казаться, что название «Ронин» какое-то ребяческое. Просто я заметил, что, когда меня спрашивают, как называется группа, я очень стеснительно это произношу. Сейчас, правда, когда говорю «Саша Цой», некоторые спрашивают: «А вы родственники с Виктором?». Ну и пошло-поехало… — Новый альбом называется «Основан на реальных событиях». Он автобиографичен? — Это небольшая игра слов. На обложке написано «Саша Цой основан на реальных событиях». Я подумал, что это мило и смешно. Да и все песни у меня в принципе основаны на реальных событиях. Не то чтобы этот альбом рассказывает про мою жизнь, но любую песню оттуда я могу привязать к какому-то реальному моменту. Они расположены не в хронологическом порядке. Концепции особой нет. — С одной стороны, тебе интересно, чтобы были публикации в СМИ, но с другой — концерты-презентации будут проходить со свободным входом, альбом ты хотел выложить в открытый доступ. Так все-таки: тебе важно, чтобы про тебя как музыканта говорили и знали? Или нет? — Я обещал себе заниматься музыкой в удовольствие и не играть в шоу-бизнес. К счастью, у меня есть такая возможность. Делаю столько, сколько смогу. Смогу придумать и провести мероприятия, сказать что-то прессе об альбоме — классно. А нет так нет. Но совсем ничего не делать — глупо. Ты старался, вкладывался, а результат никто не услышит. Короче, я в поиске равновесия: не превращать в работу и отдавать дань своему труду. Статус сына Цоя и желание сбежать от него — Про Виктора Цоя как про своего папу ты говоришь всегда мало и осторожно. Но на новом альбоме есть песня «Часть меня (которой нет)». И она про него. Почему ты решил рассказать о нем так открыто? — Возможно, я сейчас все испорчу. Но она не только про папу, но и про маму, бабушек. Я достаточно много близких людей потерял. Про папу, потому что это, наверное, самая яркая и известная потеря. Эта тема, про которую невозможно забыть, все напоминают. Но, если хочешь защититься, напади на паническую атаку первым. Если никуда не деться от этой истории, нужно в нее идти. Я еще позвал в эту песню Юрия Каспаряна (гитариста группы «Кино», близкого друга Виктора Цоя. — Прим. ред.) сыграть на гитаре, чтобы точно все сошлось в одном месте. Наверное, я повзрослел. Понял, какое мое место в папином наследии. Поэтому могу себе позволить поговорить на эту тему открыто. — Очевидно, что после выхода твоего альбома люди будут сравнивать тебя с папой. Кто-то будет говорить гадости в духе «природа отдохнула». Как ты проживаешь такие нападки? — Я не читаю ничего. Комментарии в соцсетях, публикации во всяких дурацких изданиях — это просто портал в другой мир. Я как-то свыкся с мыслью, что вокруг другие люди и у них свои вселенные. И я не могу повлиять на их реакции и восприятие. Часто, кстати, это от недостатка информации. Такое ощущение, что все эти комментаторы лизали шершавым языком какую-то шерсть по всему интернету и потом выблевали комочек-коммент. Сейчас я понимаю, что смириться с негативом мне очень помогла киношная банда (музыканты группы «Кино». — Прим. ред.). Я научился у них, что нужно делать свое дело и слушать только важных для тебя людей, а не всех подряд. И классно, что именно эти важные ребята практически во всем тебя поддерживают. На такой взаимной поддержке мы сделали реюнион «Кино». Хотя это большая, сложная и страшная затея. — Ни разу не слышала никаких даже приколов на тему Виктора в коллективе «Кино». Вы как-то обсуждали это заранее? — Это классно, что нам даже обсуждать ничего не пришлось. Есть темы, на которые мы шутим. А есть всякие сокровенные штуки. И мы чувствуем, что можно, а что нет. Есть границы, они просто были уже по умолчанию. Вот, кстати, один из признаков правильных людей — когда не надо ничего друг другу объяснять про границы. — Про то, каково это быть сыном Виктора Цоя, тебя спрашивали уже миллион раз. — О да. И я придумал ответ универсальный: Я не знаю, каково это не быть сыном Цоя, мне не с чем сравнить. — А ты завидовал когда-нибудь своим одноклассникам? Простым ребятам, чьи фамилии не пишут на каждом углу. — Постоянно. Я хотел эмигрировать, чтобы быть простым человеком. Вопрос даже не в том, что меня на улицах узнают. Мне просто хотелось получить свой жизненный опыт, как это делают все остальные. Прийти и устроиться на работу на кассу какого-нибудь фуд-корта. И тебя не узнают, не спрашивают, зачем тебе работать, потом в СМИ не появляется какая-нибудь желтая новость. К тому же я всегда был в состоянии, что должен оправдывать чьи-то ожидания, потому что мой папа — не просто мой папа, а еще и символ, легенда и далее по списку. — Но ты не уехал. — Нет. И не уехал по той же причине: мне не хватило жизненного опыта и дисциплины, чтобы собраться и начать сначала. — Ты как-то рассказывал, что в детстве от всеобщего внимания спасался, собирая конструкторы Lego. А сейчас что делаешь? — Примерно то же самое. Я люблю такую кропотливую, мелкую деятельность. Сейчас у меня реже есть возможность сесть и рисовать 10 часов подряд. Я очень люблю это ощущение, когда ты рисуешь, пишешь музыку или код на компьютере — и сразу видишь плоды своего труда. Когда делаешь новый проект, делаешь папочку «Альбом», например: сначала она пустая, а потом постепенно заполняется. Я даже купил в Бангкоке робота Гандама и, когда есть время, сижу его собираю. Но чаще всего сбегаю в монтаж, афиши, музыку. — На бесконечные «Цой жив» ты хотел высказаться и набить на шее татуировку «жив». Передумал? — Блин, нет. Просто до мастера своего не могу дойти довольно давно. Но дойду, точно не передумал. Наследие группы «Кино» без дешевого слезовыжимания — В ноябре в издательстве «Альпина» вышла книга с рисунками про Виктора Цоя. Учитывая, сколько уже написано про него и про группу в целом, зачем вы решили ее сделать? И почему букварь? — Ну, во-первых, папа и сам как будто сошел с картинки: визуальный язык всегда был для него очень важен и наверняка сыграл роль в его популярности. Во-вторых, почти все знакомые мне дети очень любят его музыку. Ты и сама видела, сколько детей у нас на концертах. Причем многие из них открыли ее для себя даже без участия родителей, а как-то сами. А возможно, кто-то узнает о Викторе Цое именно из книги — и, честно говоря, это отлично. Букварь придумал не я, автор — Денис Бояринов. По-моему, прикольная форма. К тому же такого еще не было. Книги, написанные мамой и Лешей Рыбиным (Алексей Рыбин — гитарист групп «Гарин и гиперболоиды», «Кино». — Прим. ред.), они полегче. Но в книгах сторонних авторов и папа, и музыканты — легендарные легенды, символы перестройки, звезды рока. Мне этот пафос не близок, но, видимо, это хорошо продается. У Дениса и художницы Маши Шишовой получилась книга про Виктора Цоя — молодого человека, который прошел свой путь. И рассказано это так, чтобы каждый подросток мог его историю на себя примерить. — Когда вы в 2019–2020 годах возрождали «Кино», многие люди говорили, что это дурацкая затея. Причем это говорили не слушатели, а другие музыканты. Но «Кино» третий год собирает минимум Дворцы спорта. Что бы ты сейчас сказал всем хейтерам? — Я такой человек, который сам знает всегда, как правильно. И совета ни у кого не спрашиваю. Лучше сделать, а потом уже показать результат. Новые концерты «Кино» — это как раз такая история. Нашу задумку даже объяснить сложно, конечно, никто не понимал, чего ждать. Каждый представлял себе что-то в меру своего вкуса и воображения. И судил по этому представлению. Такое мнение не имеет никакого значения. А мы знали, что делаем, и верили, что у нас получится. И у нас получилось. — Голограмму вы не стали делать, потому что не хотели «устраивать аттракцион». Но в комментариях вам советуют то гитару поставить просто по центру, то микрофонную стойку, то светом выделить то место на сцене, где стоял бы Виктор. — Это все дешевые приемы и выжимание слезы. В масштабе целого концерта они будут утомлять и раздражать, как мне кажется. — Как ты будешь поступать с нейросетями, с помощью которых стали создавать «неизданные песни Цоя»? — Да ничего не надо с этим делать. В какой-то момент это займет такое же место, как фотомонтаж: сколько существует всяких смонтированных фото, которые ты, не зная, от настоящих не отличишь. Но это ничуть не уменьшает ценности настоящей фотографии. Так же и с аудио. Много внимания уделять этому не нужно. Сейчас все наиграются в нейросетки и успокоятся. Помнишь, недавно был трек, где Егор Летов «поет» песню МакSим, — невозможно не кликнуть на такое столкновение миров. Но один раз послушаешь, а дальше уже неинтересно. — А вообще вопрос с правами на творчество «Кино» для тебя насколько важен? — Мне важно, чтобы все было сделано правильно. У нас много правообладателей: дедушка, сестра Георгия Гурьянова (барабанщика «Кино». — Прим. ред.), Алексей Рыбин и другие. Я хочу, чтобы интересы всех были учтены. Меня так мама воспитала, говорила: «Положение обязывает». Мне это много раз выходило боком, и вообще сложно живется с такой установкой, но я стараюсь. Я много ошибался и всякой ерунды делал, но стараюсь поступать по совести. При этом я регулярно даю права на каверы за символические деньги, если группа классная и кавер классный. На основе денег решения никогда не принимаю. Если делаешь осмысленные вещи, то деньги к этому сами приложатся. Главные критерии — искренне ли сделана вещь, качественно, с любовью? Есть в ней что-то новое, удивительное, смелое? Может она чью-то жизнь сделать чуть лучше? Например, букварь под все эти критерии подходит. Я решил, что пусть лучше такая книжка будет, чем ее не будет. И дальше я занимался ей без оглядки на финансовую составляющую. Скоро появится лицензионная одежда группы «Кино». Не просто мерч, а коллаборации с крупными массовыми брендами. И это, по-моему, лучше, чем паленые футболки в переходах. Хорошие, качественные вещи — классно же? — Возмущения в соцсетях были некоторое время назад, когда с популярного сайта с аккордами были удалены тексты песен «Кино». Как ты относишься к мнению, что творчество Виктора Цоя и группы — это народное достояние? — Музыканты группы «Кино», наверное, такому мнению сильно удивятся. Они своими силами это все создали. Песни — это же не Благодатный огонь. Они писали музыку, папа — тексты. Выступали, записывали, 40 с лишним лет работали над тем, чтоб это стало достоянием. Так, что ли? С тем сайтом, по поводу которого были возмущения, мы могли договориться. Но они зачем-то сами стали нападать, пошли на открытый конфликт. А со мной так нельзя. Коммерческий сайт, который не готов решать вопрос мирно, сразу идет в атаку и требует, чтобы ему «народное достояние» дали использовать просто так — это неправильно. — К памятникам Виктору Цою ты как относишься? — В Алматы поставлен один из самых удачных. В Барнауле я шел по улице и случайно наткнулся. Не ожидал, немножечко так… подпрыгнул. Он немного странный. Есть еще памятник на мотоцикле. Юрий Каспарян правильно говорит: лучше б на коне. В этом хоть символизм какой-то был. А мотик при чем тут вообще? Типа все рокеры — крутые парни, а крутые парни все ездят на байках, такая логика? Я как-то еще не проработал тот факт, что моему папе ставят памятники. Отношусь отстраненно: это монументы символу, персонажу, который как-то соотносится с моим отцом. Не знаю. Я целый концерт сделал про то, что я не знаю, где эта грань — концерт группы «Кино». — У стены Цоя на Арбате бываешь? — Если честно, таких мест боюсь. Это началось с похорон, кажется. Боюсь публики на концертах, поклонников. Ты один, маленький, а вокруг толпа, у которой к тебе есть какой-то довольно хищный интерес. Я раньше не мог даже на среднем эскалаторе ездить в метро, когда слева и справа люди, но это прошло. Если сейчас есть скопление людей и какое-то «присутствие» папы, для меня это некомфортно. Стараюсь побыстрее из таких мест свинтить. Если слышу, как на улице кто-то поет песни «Кино», тоже ухожу, потому что это снова погружение в контекст и напоминание. Но идеологически я за то, чтобы стена на Арбате существовала. Не потому что это стена Виктора Цоя. Это народный мемориал, который продержался столько лет. Он мог быть посвящен кому угодно: Леннону, Беннингтону, Летову, — без разницы. Если для людей это важно, это должно существовать. Авторы:
|  | |||
|
Оставьте отзыв об издании
|
Рекомендации:
| ||||
| ||||
