Цена: 2000 р. |
Издательство: London Philharmonic Orchestra Ltd, 2020 Вес: 90 г.
Подарочное издание, jewel box,16-стр. буклет. Диск произведён в Польше.
1. Part I
2. Part II
Vladimir Jurowski – conductor
Jun Hong Loh – violin
Neville Creed – speaker and chorus master
London Philharmonic Choir
London Philharmonic Orchestra
Kevin Lin – leader
13 ноября поступил в продажу диск с записью симфонии «Утопия», сочиненной Владимиром Мартыновым 15 лет назад по заказу посла Сингапура.
Диск вышел на лейбле Лондонского филармонического оркестра, который под управлением Владимира Юровского первым осуществил запись симфонии. В дизайне обложки использована работа «Утопия» сингапурского художника Кенни Лоу.
В 2003 году посол Сингапура в России Майкл Тэй заказал Владимиру Мартынову симфонию, которая изменила бы отношение россиян к Сингапуру и способствовала бы сближению двух стран.
Российская премьера симфонии «Сингапур. Геополитическая утопия» для оркестра и смешанного хора состоялась в 2005 году в Москве, два года спустя сочинение Мартынова впервые прозвучало в Сингапуре в исполнении Сингапурского симфонического оркестра в присутствии президента страны Селлапана Раманатана и министра-ментора Ли Куан Ю.
В 2019 году симфония получила название «Утопия», хоровая партитура была переписана с русского на английский язык. Осенью того же года на студии Abbey Road симфонию записал Лондонский филармонический оркестр, сольные партии исполнил сингапурский скрипач Лэ Цзюнь Хун.
Vladimir Martynov’s Utopia Symphony is a musical tribute to Singapore from a son of the Russian avant-garde of the 1970s. Martynov skillfully combines influences from American minimalism and Russian Orthodox chant with a libretto inspired by the ancient text of the Tao Te Ching to create a sound world which seeks to reimagine the concept of utopia. This world premiere recording was made at London’s Abbey Road Studios, under the baton of Vladimir Jurowski.
This is the world premiere recording of Vladimir Martynov’s Utopia Symphony. It was adapted from his 2005 symphony, originally titled Singapore: A Geopolitical Utopia. It was recorded in the presence of the composer at Abbey Road in November 2019.
The Symphony was written to celebrate Singapore and was originally commissioned in 2004 by former Ambassador to Russia, Michael Tay. The libretto has been adapted from passages of the Tao Te Ching and seeks to reimagine the concept of utopia.
Vladimir Martynov comes from the Russian avant garde of the 1970s and his musical style fuses elements of American minimalism and Russian Orthodox chant, which is perfectly exemplified in this symphony.
The London Philharmonic Orchestra has a strong reputation for performing music by contemporary composers. The Orchestra performed the world premiere of Martynov’s opera Vita Nuova in 2009. Other contemporary works on the LPO Label include the Sky Arts Award-winning premiere performance of Julian Anderson’s The Discovery of Heaven, Jennifer Higdon’s Percussion Concerto (the recording of which was inducted into the Library of Congress Recording Registry for 2019) and the world premiere production of Ravi Shankar’s opera Sukanya.
Vita Nuova побеседовал с Владимиром Юровским после премьеры оперы Vita Nuova («Новая жизнь», по одноименному роману Данте Алигьери) и перевел ознакомительное интервью с Владимиром Мартыновым, которое он дал для сайта Лондонского филармонического оркестра.
Владимир Юровский: «Мартынов вообще не совсем композитор».
— Имя Мартынова в Англии ведь совсем неизвестно. Как лондонский слушатель может это все воспринять?
— Да, широкому слушателю это имя, конечно, совсем ничего не говорит. Его знают только в среде специалистов, знакомых с новым русским искусством. Причем с очень специфической ее частью — так называемым новым московским концептуализмом, или как его там обозначают.
Это будет, конечно же, абсолютное открытие. И я даже не представляю себе реакцию. Она может быть самой разной и противоречивой. Хотя, зная англичан, думаю, что настоящего скандала не будет: они не падки до сенсаций.
Но, мне кажется, критика может и не разобраться. Поэтому я стараюсь проводить подготовительную работу с публикой, с критиками, хочу какие-то симпозиумы устраивать, и не только по Мартынову, но и по самой теме оперы.
Ведь Данте большинству людей известен только как автор «Божественной комедии». А точнее, он просто известен как имя. Как такой знак нашей культуры. А больше о нем ничего не знают. Здесь же речь идет о нем как об авторе, да еще такого запутанного, концептуального сочинения, как «Новая жизнь». Потому что это и автобиография, и любовный роман, и поэтический сборник, и теоретический трактат о поэзии. То есть он сам себе и певец, и жнец, и на дуде игрец, и критик, и слушатель, и зритель. Очень необычное произведение. И, соответственно, необычным является его музыкальное воплощение.
— А какое вообще у лондонской публики отношение к минимализму? Ведь есть такой английский минималист Тавенер…
— Да, и к нему очень разное отношение. Как и к Пярту. Но Мартынова я бы не назвал минималистом. Так же как его нельзя назвать полистилистом. Он вообще не совсем композитор. Потому что у него нет самой главной композиторской претензии — на создание чего-то нового. Ведь даже минималисты все равно претендуют на то, что создают какую-то новую, до сих пор не слыханную музыку.
А у Мартынова такой претензии нет. И в этом деле он виртуоз. Потому что те звуковые сочетания, которые он предлагает, настолько хитро вплетают в себя самые различные влияния, что у слушателя абсолютно теряются какие-то ориентиры. Где он находится — в барокко, в музыке позднего XIX века, в додекафонии? Одно выходит из другого и возвращается обратно. То есть это получается такой лабиринт без входа и выхода.
— Ну так Мартынов как раз и декларирует, что мы живем в «посткомпозиторскую эпоху», книги про это пишет. Лондонцам будут про это рассказывать?
— Я считаю, что слишком много рассказывать не нужно. Потому что это сильно уменьшает достоинства самой музыки, а они у нее есть. Просто это не та музыка, которую можно слушать дома на диске и притворяться, что ты получаешь от нее какое-то наслаждение. В противном случае ты пользуешься ею не согласно инструкции.
То есть, конечно, можно от этой музыки получать наслаждение — там очень много красивостей. Но эта красивость имеет совершенно другую цель. Она не призвана услаждать слух. Я понимаю, что такое сравнение вряд ли Мартынову понравится — но это как Энди Уорхол, который берет, скажем, мини-Мону Лизу и из нее делает портрет Мерилин Монро. Вот что-то такое. То есть помимо полистилистики и минимализма в этом еще есть элементы поп-арта. Ну, такого духовного поп-арта.
— Опера как-то изменена для лондонского исполнения?
— Она просто завершена. Для мариинского исполнения был написан только первый акт. Теперь их три.
— Это будет концертная версия?
— Официально объявлена концертная. Но я не очень хочу ее делать чисто концертной, потому что я не верю в то, что эта музыка может быть по-настоящему воспринята без какого-то элемента действа. Если ты посмотришь на концерты Opus Posth с Татьяной Гринденко, у них никогда просто концертов не бывает. Но с симфоническим оркестром такое действо изначально исключено. Значит, нужно что-то добавить, какой-то визуальный элемент. Я думаю, он будет очень простым.
— Какой будет язык?
— А там нельзя сказать, какой язык. Вся литургия идет на латыни, все стихи идут на итальянском. А собственно повествование изначально велось на русском, и я его предложил перевести на английский. Потому что иначе это очень тяжело воспринимать, и, главное, непонятно, при чем здесь русский язык?
У нас подобная история была сейчас с Этвешем. Тоже непонятно было, на каком языке оперу писать. Потому что действие происходит в Южной Америке, текст написан южноамериканским автором Маркесом, при этом есть латынь и язык йоруба. Напрашивалась идея испанского языка, в итоге он там присутствовал, но только в поэтических отрывках. А все повествование велось на английском, чтобы публика могла как-то участвовать.
— Сколько у вас репетиций? Мартынов ведь это не просто пришел, с обычных четырех репетиций выучил, ноты сыграл. В его музыку очень долго вживаться надо, исповедовать ее как религию, как это делает та же Гринденко. Понятно, что оркестр Мариинского театра, который все время куда-то спешит, так не делал.
— Да, я слышал эту запись — это было мимо смысла. У нас репетиций будет много. Мне в эту религию придется обращать большой коллектив. Но мне кажется, что лондонским музыкантам эта музыка должна понравиться. Англичане любят, когда им делают красиво. А так как они обладают замечательным звуком, у них тут будет где развернуться. Другой вопрос, что у них может сильное отторжение вызывать немыслимое количество повторов. Но я думаю, что мы сделаем такую уступку английскому вкусу и все-таки повторы, где можно, отменим.
Иначе это может очень негативно сказаться на восприятии произведения — наше время, к сожалению, не терпит больших пространств. Даже фильмы Тарковского многими людьми воспринимаются как непосильная ноша. А там повторов нет — там просто другое измерение времени. Мне Мартынов сам сказал, что в Москве бы он настаивал на всех повторах. А в Англии он бы не стал показывать быку красную тряпку.
Владимир Мартынов: «Моя опера — это не только опера».
— Каковы ваши самые ранние музыкальные воспоминания?
— Мои родители были музыканты, так что я могу сказать, что впитывал музыку с самого детства и она была всегда чем-то естественным для меня. В нашем доме всегда звучала музыка. Относительно моих ранних музыкальных воспоминаний я предполагаю, что это были репетиции под моим окном военного оркестра, готовящегося к ежегодному параду.
— Когда стало понятно, что вы будете композитором?
— Я думаю, лет в 14, когда я начал заниматься композицией. До этого я только учился игре на фортепиано.
— Какие композиторы оказали на вас наибольшее влияние?
— Для меня наиболее важной фигурой был Стравинский. Не только его музыка, но и он сам лично. Во время его визита в Москву в 1963 году я встречался с ним, и он поддержал мое желание быть композитором. В числе своих любимцев я могу назвать имена Штокхаузена, Веберна и Кейджа.
— Как бы вы могли описать свою музыку? Видите ли вы себя принадлежащим к какой-нибудь композиторской школе?
— Я не вижу себя принадлежащим к какой-либо композиторской школе. Могу определить некоторые направления, которые близки моему стилю: антиавангард, минимализм, «новая простота», «новая искренность». Но всё же все эти названия не могут полностью описать того, что я делаю. Я чувствую много общего с такими композиторами, как Валентин Сильвестров и Александр Рабинович.
— Вы изучали музыку в очень широком стилевом диапазоне — от древнерусского церковного пения и сериализма до минимализма и рок-музыки. Это находит отражение в ваших собственных сочинениях?
— Думаю, большинство явлений в культуре возникают в пространстве между различными стилями и жанрами — григорианский хорал и джаз, рок и классическая музыка. Я предпочитаю думать, что я не принадлежу к какому-то определенному направлению. Мой стиль — это комбинация стилей и рефлексия по их поводу.
— Как бы вы описали оперу Vita Nuova?
— Дантовская Vita Nuova — это не текст про любовь. Это текст о тексте про любовь. Также и моя опера — это не только опера. Это опера про историю оперы как наиболее важного жанра европейской культуры. Это возвращение даже в дооперные времена, чтобы найти там исторический прототип оперного жанра — средневековую мистерию, но одетую в роскошные одежды позднеромантического оперного языка.
— Не могли бы вы описать музыкальную структуру Vita Nuova , чтобы помочь слушателям, незнакомым с вашей музыкой?
— Там есть три уровня музыкального текста. Первый — это религиозная литургическая музыка, второй — сонеты Данте на итальянском языке, и третий — это собственно повествование на русском и английском. Каждый уровень имеет свой собственный музыкальный язык: первый — типичная григорианская хоровая музыка, второй — это в наибольшей степени моя собственная музыка, и третий основан на оперных стилях Вагнера и Глюка.
— Есть ли какие-то особые музыкальные моменты? Может, у вас есть в опере наиболее любимые места?
— Я думаю, слушатели должны обратить внимание на финалы всех трех актов, потому что в них я пытался представить сущность каждого стиля и прихожу к некоторому итогу.
Авторы:
 |
Оставьте отзыв об издании
| |
Рекомендации:
|
