CD: 4 Позиции Бруно и Демидовский Што? "Сломленность"

Временно нет в наличии 
 

Издательство: Kama Records, 2012

Вес: 90 г.

Описание:
Подарочное издание, картонный конверт с клапаном, 16-страничный буклет, открытка, постер.


1. Бля, сосны танцуют вальс!
2. Сломленность
3. Мама знает
4. Демидовская кухня
5. Ворованные китайские куртки
6. Под гитару плакал парень
7. Небуторенная палочка Коха
8. Космо-Одиссея в вагоне ресторане
9. Ты cтранный
10. Тебе-налево, мне-налево
11. Галлюциногенное заварное
12. Хоровод-приход
13. Твои мечты не сбудутся
14. Тихая игра в ваню

Музыка, запись, монтак — 4 Позиции Бруно + Демидовский Што?

при участии:
Паша Стрингер — электрогитара (9)
Димыч — вокал, гитара (7)
Настя Н. — голос (4)
Данил Устьянцев — скрипка (13)

Записано и сведено в 2011 году на Вальпугиева Звукозапись

«4 позиции Бруно» — удивительный ансамбль из Екатеринбурга. Трое людей, которые изобрели свой собственный стиль «токсичный даб», сумели обратить русский дешевый попс и шансон в хорошую музыку, а также записали лучший российский электронный альбом последних лет — «Очень вкусный человек».
Артемий Троицкий

«Главное, по-моему, — что „4 Позиции Бруно“ выдающимся образом работают с подспудной и нежелательной культурной памятью. Их музыка перемалывает и переплавляет в новые формы все то, что кроется где-то в сознании у почти каждого гражданина. Военные марши, услышанные на 9 мая. Саундтрек к поездке в такси. Загадочные сказки на ночь, доносящиеся из радиоприемника. Собственно, и треки „4пБ“ нередко похожи на путешествие в закрома памяти. Их музыка — как акустический психопортрет такой мамлеевской реальности. Страшноватый, да. Но страшно увлекательный».
Александр Горбачев

Openspace: Лучшие уральские электронщики выпускают новый альбом – «Сломленность», рассказывают о нем и представляют два трека

Студия лучших уральских, если не российских, электронщиков «4 позиции Бруно» больше похожа на уютный сквот. Комната без всякой звукоизоляции в бывшем общежитии завалена аппаратурой (в чехле на полу прячется легендарный синтезатор «Поливокс», предмет культа британцев Franz Ferdinand), виниловыми пластинками, пустыми бутылками и обрезками ткани: примерно половину ее занимает швейная мастерская, принадлежащая брату участника группы Саши Ситникова. В этих стенах переплетаются ностальгическое советское прошлое, завязанное на идеологии равенства и братства, и мрачноватое настоящее — и творческие методы группы немедленно обретают свою логику. На днях у «4 позиций Бруно» выходит очередной альбом, «Сломленность», — первая запись, которую музыканты не станут выкладывать в сеть для бесплатного скачивания. Перед выходом диска OPENSPACE.RU поговорил с Александром Ситниковым, Николаем Бабаком и Антоном Клевцовым о новом альбоме, сайд-проекте «Птицу Емъ», политической активности и современном искусстве.

— Вы второй раз выпускаете альбом на лейбле. Как вы вышли на ижевский Kama Records?

Александр Ситников: На самом деле это они на нас вышли — еще прошлым летом предложили поучаствовать в сборнике ремиксов на песни их местных бабушек. Но мы в такие вещи не любим соваться, к тому же у нас собственные бабушки есть — на «Очень вкусном человеке» их слышно. Договорились в итоге о выпуске альбома. Тираж будет небольшим, пятьсот экземпляров. Что-то будем продавать на концертах, что-то уйдет прессе, часть вроде бы даже отправится на экспорт. Хотя, казалось бы, кому сегодня нужны диски? Но у нас очень крутой релиз будет, как мы давно мечтали, — с буклетом, очень любовно сделанный, а не просто диджипак.

— У вас на обложках уже третий раз появляется тэг «Демидовский Што?». Кто это такие, каково их участие в музыке?

Антон Клевцов: Это не кто-то конкретный, а скорее такой подход к написанию — немного иной, чем пишутся «4 позиции Бруно».

Ситников: Это определенные состояния, арсенал инструментов. У нас вообще можно заметить два параллельных потока. Один — концептуальные, сюжетные альбомы вроде «Вкусного человека» или «Многоножек и сердцеедок». Они как будто озвучивают какой-то визуальный ряд. А есть такие вещи, как «Сломленность». Они слепые, ничего визуального в них нет. По звуку из них можно выхватывать интересные идеи, но скрытых смыслов в них искать не нужно, хотя для нас это не очень характерно. Этот альбом — как еда. Каждый трек в нем — как блюдо. Это такая отравленная пища, пища с демидовской кухни или из какого-то безумного вагона-ресторана.

Николай Бабак: После этой пищи еще очень долго болеешь. Спазмы возникают, тошнит.

— Мне показалось, что в «Сломленности» есть и легкость, и даже лиричное, напевное начало.

Ситников: «Сломленность» легче того, что мы раньше делали по лекалам «Демидовского Што?», «Изящного микса для лихих родственников», например. Мы его раньше называли «Изящный микс для бухих родственников».

Бабак: И после него как раз хочется петь.

Ситников: Он предполагает какое-то совсем звериное состояние.

Клевцов: Это ты звериный на зверином родительском празднике. Сидят дяди и тети, включен «Первый канал», радио «Европа плюс».

Ситников: Кто-то поет за столом, кто-то, может, за нож схватился. Что-то такое брутальное. Да и поют брутально.

Клевцов: Это такая специальная областная музыка.

— На «Сломленности» — раскаяние, которое приходит после таких посиделок?

Ситников: Либо до них. Когда ты только идешь на этот праздник и сопротивляешься, отказываешься идти.

— Значит ли это, что вы увидели какой-то тупик в развитии «4 позиций Бруно», а «Демидовский Што?» — выход из него?

Ситников: Саморазвитие для нас, конечно, важно. Но если рассматривать все наше творчество целиком, а не только, скажем, с момента условной популярности, с «Ты и двое молодых», то становится понятно, что все наши принципы, методы и приемы находятся где-то рядом, — грубо говоря, в одной подворотне. Но это не страшно. У Вуди Аллена, например, постоянные самоповторы — у него же сюжетные ходы из фильма в фильм кочуют.

Клевцов: Начни мы делать хоть дабстеп, хоть драм-н-бас, все равно они будут звучать в наших специфических рамках.

Ситников: Это не рамки, это такая дверь. Заглядываешь в щелочку — за ней реально дофига всего. А обходишь ее кругом, и видишь, что это просто дверь стоит на поляне. Параллельный мир, типа как в «Нарнии».

— Вы говорите, что для вас очень важен сюжет, истории какие-то. Что случается первым: история или музыка?

Ситников: Иногда отталкиваемся от истории, иногда наоборот. Иногда история очень сильно меняется в процессе записи. Но замысел, построенный на очень даже конкретных образах, обязательно имеется. У меня тут есть тетрадка — там на нескольких листах написана всякая фигня про вкусного человека или про ковчег, о котором мы тоже хотели сделать альбом. А потом собираем музыку: что-то записываем с нуля, бывает, сэмплируем какие-то собственные старые записи, которых никто не слышал. И поэтому названия треков очень важны — мы считаем, правильно направлять слушателя с их помощью.

— А вокальные сэмплы вы откуда набираете?

Ситников: У нас есть пара-тройка людей, которых мы периодически сэмплируем. У меня отец геолог, и в свое время он записывал прямо дома разных бардов и сектантов, я ему помогал. У нас стоял компьютер, была неплохая звуковая карта и конденсаторный микрофон — и он просто звал знакомых, которые под гитару записывали альбомы для своего круга. Мне было лет 16—17, а в 18 мы начали сэмплировать этих дяденек-самородков. Персонажей там хватает. Это самый-самый андеграунд. Они как будто в другой реальности находились, пели про то, как «сидят на траве беззаботно», «водку вылей в ведро и не пей, лучше время оставь на людей». Если бы Елизаров своего «Библиотекаря» писал про фонотеку, то именно эти барды могли бы сочинить «Кассету счастья», «Кассету злобы». А потом бы на Грушинском фестивале всех зазомбировали. И народ погнал бы по улицам, устроил мясорубку с заточенными гитарами.

Клевцов: Саша, они и так гоняют по улицам. Ты глаза-то открой.

Ситников: Была еще бабушка, у которой я работал сиделкой. Это та самая бабушка, которая в «Отравленной каше» говорит: «Где ты, что ты делаешь?» — и в «Ты и двое молодых» ее сэмплов хватает. Она же появится в новом альбоме «Птицу Емъ». Сейчас она, наверное, уже умерла. А сэмплы остались. Была она совсем безумной, каждые тридцать секунд забывала все, что происходило до этого. Называла меня Розой, Толей, Лешей, Васей — я откликался, конечно, чтобы не смущать ее. И чтобы уследить за ней. Она порой не доходила до туалета, приходилось все это убирать. Ей было стыдно, она плакала, приходилось утешать ее. Вообще, мы никогда не сэмплируем иностранную музыку и современную электронщину. Прикол «Демидовского Што?» как раз в том, что мы берем все, что попадается под руку, и используем, переделывая до предела.

— Кстати, что сейчас с «Птицей» происходит?

Бабак: Думаем, к лету уже будет готов новый альбом; может, даже весной. Сейчас доделываем клип на первую песню оттуда, про пьющую маму. Видео должно быть очень трэшевое, но очень удачное. Им занимаются художники из Перми, арт-объединение «Велосипед».

Ситников: Но мы постараемся сохранить обстановку секретности до выхода альбома, чтобы он стал настоящим сюрпризом. Прошлый раз мы все песни мусолили на концертах, и на презентации подошла знакомая девочка, говорит, думала, что вы что-то новое прочитаете. Нам тогда стало так стремно.

Клевцов: Из того, что я слышал, могу сказать, что это будет более глубокий альбом. Он не такой скомороший и шебутной, не будет ограничиваться «просто приколами».

— А герой — прежний обездоленный лошок?

Ситников: От него никуда не деться, но он в какой-то степени вырос.

Клевцов: Вырос в гниду какую-то.

Ситников: Да, в настоящего подлеца. Маргинальный диск будет, процентов на восемьдесят. Будут и куда более личностные, даже в какой-то степени автобиографические тексты. Ну и музыка будет гораздо интереснее.

— Первый альбом «Птицу Емъ» многим показался такой провокацией от рэпа. Есть мнение, что в современном искусстве провокация вообще вещь первостепенная. Вы считаете, что она должна быть самоцелью?

Ситников: Да это мнение не работает уже лет двадцать, наверное. Мы тут были на выставке современного искусства в ГЦСИ — какая там провокация? Взяли, повесили сто маленьких картинок, менее интересных, чем те, что за твоей спиной висят (за моей спиной — фотографии и детские рисунки Саши Ситникова. — Н.Ю.), и раздули: «Ну, тут показана жизнь после ядерного взрыва…» Что это такое вообще? Если ты ставишь своей целью провокацию, то, будь добр, сделай такое, от чего эмоции у людей действительно будут сильными.

Клевцов: Единственное, на что нас провоцирует местное современное искусство, — это агрессия из-за того, насколько эти художники беспомощны. Они просто топчутся на одном месте, такое ощущение.

Ситников: К тому же я бы не сказал, что «4 позиции Бруно» пишут провокационную музыку. У нас есть мелодии, есть структура ритмическая. Мы же не выпускаем нойзовые альбомы, которые, к слову, тоже давно уже никого не удивляют.

— А как вам то, что делает арт-группа Война или девушки из Pussy Riot, например?

Ситников: У них акции политические, к искусству, по-моему, отношения не имеющие. Это вещи, навеянные временем. А надо творить на века, вот в чем фишка.

— Общественные волнения вас не касаются?

Бабак: Как будто бы нет, но иногда мы как схлестнемся в пьяном угаре… Но все это на уровне болтовни. Участвовать в митингах, кричать лозунги — нам это не надо.

Клевцов: Мы заметили: чуть западнее уезжаешь — и люди буквально заряжены этой вот борьбой, движением каким-то. У нас я ни одного человека не видел, который рвался бы на митинг. Может быть, мы просто не в тех кругах тусуемся. Хотя все равно не пошли бы — нам непонятны позиции обеих сторон, а менять шило на мыло как-то не хочется.

Ситников: Вообще, ощущение, что никто не понимает, что происходит и кто чего хочет, но все злятся и куда-то лезут. Я вот лично ни за что и ни за кого, главное — оставьте в покое меня и моих людей.

— Публика у вас на концертах меняется как-нибудь?

Бабак: Меня недавно спросили: «К вам на концерты больше девок стало ходить?» Я вот не заметил, что больше.

Ситников: Да нет, больше. Но они чаще приходят с парнями, понятно. Кому-то действительно нравится музыка, но я думаю, что большинство девок просто терпят, пока их суженые пацаны рубятся. Нас радует, когда случаются сильные эмоции — на одном из концертов девушке в первом ряду стало плохо, она упала в обморок. Скорее всего, от жары, но мы льстим себе, что от музыки.

Бабак: Вообще, мы хотели бы видеть больше таких людей, как мы сами.

Клевцов: Но иногда удивляет, что какой-то человек слушает «4 позиции Бруно». Например, он нас может слушать вместе с лаунжем или, например, Oasis.

Бабак: Или вместе с каким-нибудь Муджусом, «Общежитием», «СБПЧ» — вот современной этой русской музыкой.

Ситников: И сразу думаешь, что этот человек, наверное, не совсем разбирается, что к чему. Или разбирается… А может, и разбираться не в чем.


Авторы:
4 Позиции Бруно

4 Позиции Бруно и Демидовский Што? - Сломленность

Оставьте отзыв об издании
Имя
Отзыв
Код

Рекомендации: