|
|
Издательство: Мелодия, 1987 Вес: 200 г.
Чёрный винил, МОЗГ.
Сторона 1
1. Снег
2. Песни полярных летчиков
3. Деревянные города
4. Острова в океане
5. Канада
6. Остров Гваделупа
7. Понта-Дельгада
8. У Геркулесовых Столбов
Сторона 2
9. Донской Монастырь
10. Поэты
11. Не женитесь, поэты
12. Дуэль
13. Пушкин и декабристы
14. Аэропорты девятнадцатого века
15. Ностальгия
16. Отец
17. Воздухоплавательный парк
18. День Победы
19. Атланты
МИХАИЛ КАНЕ, гитара (1—9, 11, 12, 14, 17, 19)
Звукорежиссер Г. Любимов.
Редактор В. Заветный
Художник С. Борисов.
Фото В. Плотникова
Александр Городницкий. Это имя мы, почитатели авторской песни, узнали вместе с именами Булата Окуджавы, Новеллы Матвеевой, Юлия Кима, Юрия Визбора, Ады Якушевой.
Родился и вырос в Ленинграде, окончил Ленинградский горный институт. Городницкий — геолог, и его жизнь связана с постоянными экспедициями. Он побывал в Средней Азии, много лет работал в Заполярье, плавал по всем океанам, опускался на океанское дно. В экспедициях были написаны его первые песни. Так, в 1958 году появился «Снег» — песня, которую очень скоро узнали, полюбили и поют до сих пор.
Городницкий — ученый, доктор геолого-минералогических наук и член Союза советских писателей, автор трех поэтических сборников. Его творчество широко известно, особенно песни. Их поют и записывают на магнитофоны, они звучат в радиопередачах и театральных постановках, космонавты берут их с собой в космос.
Вот уже много лет Александр Городницкий выступает вместе с Михаилом Кане. Михаил аккомпанирует. То мягкий, неторопливый, раздумчивый, то резкий озорной голос его гитары бережно поддерживает произносимое слово. Ничего лишнего, но звук зрительно выпуклый, полная гармония стиха и мелодии.
С. Рабинов
— Городницкий... То ж целая эпоха!
Эту фразу я услышал от Визбора; в ней была улыбка, но не было особого преувеличения: хорошо помнится эта «эпоха», короткая и яркая, два-три года во второй половине пятидесятых годов, когда Окуджава еще неизвестен, Высоцкий, «технарь»-первокурсник, «еще не вылил на чертежи ночной кофий и не ушел в артисты»; «самодеятельная песня» еще не названа, так и существует как студенческая песня: тогда-то рядом-с Визбором и Кимом, в унисон и контрапункт их иронии утверждается Александр Городницкий, и с этой поры его песни, романтические, изумительные по чистоте поэтического тона, уже неотделммы от общей мелодии послевоенного поколения — от всей нашей песенной культуры, переходящей из 50-х годов в -оследующие десятилетия.
Городницкий — это края земли, это маршруты и ветры, это замерзшие реки, огни стоянок и снег над палаткой, это кожаные куртки летчиков, вьюги за ангарами, мерцающие контуры в локаторах, это деревянные тротуары маленьких северных городков, тень птицы, пролетающей над тундрой, синий уголь и белый металл геологических карт. Туруханск, Игарка, Вайгач, Понта-Дельгада, Геркулесовы Столбы, небо над Канадой — «над Канадой небо сине, меж берез дожди косые, хоть похоже на Россию, только все же не Россия...», Сильная и свободная душа, осваивающая мир, смиряет романтический порыв точностью и чувством меры. Городницкий — не поэт безбрежья, он поэт брезжущих в тумане берегов, в его странничестве звучит тема пытливого духа, тема ищущего разума, тема природной ой кумены, внятной и дружественной человеку. Если даже не знать, что автор этих песен — виднейший океанолог, можно угадать или почувствовать нечто в этом роде, и можно почувствовать время и место его рождения как поэта.
Время — «век физиков», возрождение душ послевоенных мечтателей, отцы которых остались в окопах, в могилах. Место — край мирового океана, Ленинград, его набережные, мосты, бульвары Линий, белые ночи, ступени Эрмитажа, и дальше, в глубь памяти — голод блокады, дворы, изрытые бомбоубежищами и воронками, дальше, дальше — в память истории, туда, где скользит по воздуху Уточкин, где братается Пушкин с декабристами, где возводится на болотах город Петра — столица регулярной России.
В песнях Городницкого интеллигент второй половины атомного века пытается соединить разум истории и веру в будущее убереженного на земле человечества. В этих песнях, в самом голосе поэта, все еще откликается что-то юношеское, звонкое и твердое, что-то от «русских мальчиков», возмечтавших когда-то о мировой гармонии. Ломок голос, грубоват этот молодой басок, который пробуждается к песне и будит свое поколение.
— Нас не вспомнят в «Избранном», мы писали плохо, нет печальней участи первых петухов, — пророчит Городницкий в песне, посвященной памяти Визбора.
Светла эта печаль. Вспомнят.
А. Аннинский
Авторы:
 |
Оставьте отзыв об издании
| |
Рекомендации:
|
